Недаром обаятельными нам кажутся люди вроде бы слабые, не от мира сего, как князь Мышкин Достоевского или Авдий Каллистратов Айтматова. Но это и есть те самые «слабые», которые «побеждают сильных», тот свет, который и во тьме светит («и тьма не объяла его»). Целый человек – в котором все гармонично, одно с другим не борется, и он всегда тот же, меняется лишь фон жизни. Авдию достался мир, вывернутый наизнанку, мир, где волки стали бояться людей-нелюдей, и лишь Человек может им, обездушенным, обезумевшим, сострадать и положить во спасение павших жизнь свою. Эта абсолютная доброта, не избирательная, есть свойство Целого человека, того самого праведника, на котором мир держится. Он является в мир ко спасение – отклик на его зов, на его боль и ради этого идет на плаху. У таких как раз нет выбора, как нет его у совершенного человека. Люди различной моральной высоты, говорил Эрн, страдают различной мерой страданий. Их страдание вселенское, за всех и за все. Своей детской незащищенностью они пробуждают доброе – почти исчезнувший инстинкт защиты слабого – и тем уже очищают души людей. Может быть, это вестники грядущего мира. Человека человечного, сострадающего.

Разговор про сострадание. Обычно это обычная проекция, то есть тот же эгоизм, вид сбоку. Под вывеской заботы об окружающих. Здесь всё понятно.Вопрос про истинное сострадание. Например про то, которое идеал у буддистов. Оно бывает. В его основе – разрыв между страданием, в которое погружены обычные люди, и опытом бытия, где этого уже нет. Это желание что-то сделать для них, при том, что это невозможно – и не потому, что ты не способен, а потому, что они сами не хотят. Это их выбор. И он делает сострадание вещью бесполезной и, более того, вредной, отнимающей силы, которые можно потратить более продуктивно.Противоположный полюс – чёрствость, равнодушие к страданию людей.Как водится, есть и золотая середина. Это простая доброжелательность, благорасположенность к другим. При отсутствии запроса – не делать лишних и бесполезных телодвижений, не упуская при этом шанса помочь там, где можно.