А зачем нужно иметь внутри себя правильное – то, которое ты искренне считаешь правильным – мнение о происходящем независимо от того, что от твоих внутренних решений ничего в большом внешнем мире не зависит и независимо же от того, какое отношение твои внутренние решения способны иметь к Объективной Истине (спойлер: примерно никакого)? А для спасения души. Потому что честность перед собой, основа всех прочих честностей, - добродетель.

В общем и целом, медитация означает практику приобщения, привыкание ума к добродетельным объектам. Это известно, как медитация. Существует два вида медитации, - однонаправленная и аналитическая. Представьте, что вы находитесь в темноте, в темноте ничего не видно. И если вы хотите почитать книгу, то помочь может свет. Этот свет должен иметь два атрибута, две характеристики, два качества. Во-первых, этот свет должен быть очень ярким. Если это очень слабый свет, подобный свету благовоний, то у нас не получится почитать книгу. И во-вторых, вместе с качеством яркости свет должен обладать и качеством устойчивости. В противном случае, если даже свет очень яркий, как, допустим, свет фонаря на углу вашего дома, но если подует ветер, то свет станет мерцающим. Такой мерцающий свет вряд ли хорошо послужит нашей цели читать книгу. Если пламя свечи мерцает, - это проблема. Итак, должно быть две характеристики, - яркость и устойчивость.

Ещё о вдохновении. Когда продуктивная сила некоторое время накопляется и какая-либо преграда мешает ей истекать, то в конце концов она изливается так внезапно, как будто здесь действовало непосредственное вдохновение, без предшествовавшей внутренней работы, т. е. как будто совершилось чудо. Это создает известную иллюзию, в сохранении которой, как сказано, тут больше обычного заинтересованы художники. Капитал именно только накопился, а не сразу упал с неба. Впрочем, и в других областях существует такое кажущееся вдохновение, например в области любви, добродетели, порока.

В этике Аристотеля добродетель — это золотая середина между равно нежелательными крайностями. Великодушие потому помещено между тщеславием и малодушием, подобно тому как храбрость находится между безрассудством и трусостью, а щедрость — между расточительством и скупостью