В самом деле, тело не толь­ко достав­ля­ет нам тыся­чи хло­пот — ведь ему необ­хо­ди­мо про­пи­та­ние! — cно вдо­ба­вок под­вер­же­но неду­гам, любой из кото­рых меша­ет нам улав­ли­вать бытие. Тело напол­ня­ет нас жела­ни­я­ми, стра­стя­ми, стра­ха­ми и такой мас­сою все­воз­мож­ных вздор­ных при­зра­ков, что, верь­те сло­ву, из-за него нам и в самом деле совсем невоз­мож­но о чем бы то ни было пораз­мыс­лить! А кто винов­ник войн, мяте­жей и битв, как не тело и его стра­сти? Ведь все вой­ны про­ис­хо­дят ради стя­жа­ния богатств, dа стя­жать их нас застав­ля­ет тело, кото­ро­му мы по-раб­ски слу­жим. Вот по всем этим при­чи­нам — по вине тела — у нас и нет досу­га для фило­со­фии.

Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.

Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь и честолюбие, удается подчинить себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывается бездеятельная леность: завладевая людскими помыслами и поступками, она незаметно подтачивает все их стремления и добродетели.

Не о конях, ристалище и славе, Скажу о мудрости и добром нраве. Враг твой — в тебе; он в существе твоём, Зачем другого числишь ты врагом? Кто победит себя в борьбе упрямой, Тот благородней Сама и Рустама. Не бей в бою по головам людей, Свой дух животный обуздать сумей. Ты правь собой, как Джам — смятённым миром, Пусть будет разум у тебя визиром. В том царстве хор несдержанных страстей Сравню с толпой вельмож и богачей, Краса державы — мудрость и смиренье, Разбойники — порывы вожделенья. Где милость шаха злые обретут, Там мудрецы покоя не найдут. Ведь алчность, зависть низкая и злоба, Как в жилах кровь, в тебе живут до гроба. Коль в силу эти все враги войдут, Они восстанут, власть твою сметут.

Спросил я одного мудреца о смысле реченья, гласящего: «Самый злейший из врагов твоих — это страсть, которая в теле твоём». Отвечал он: «Сказано это потому, что всякий враг, которому ты окажешь благодеяние, станет другом твоим, кроме страсти, которая тем враждебнее, чем больше ублажаешь её»

«В чём состоит праведная жизнь?» — спросили у шейха Абу Са‘ида. «В том, — отвечал он, — что ты истребил в сердце своём страсти и вздорные прихоти, что отдаёшь всё, чем владеет рука твоя, и спокойно, неустрашимо сносишь всякое зло, тебе выпавшее».

Гносеологический аспект интереса говорит о его субъективности как иде-альном стимуле общественной жизни. Дж. Локк в свое время отмечал: «Все лю-ди склонны к ошибкам и испытывают соблазн ошибаться под влиянием страстиили интереса. Наиболее часто люди пользуются своим умом в той мере, котораясоответствует их настроению, интересу или страсти» [3, c. 204]. При этом «...интерес и страсть ослепляют. Привычка аргументировать односторонне, даже вущерб своим убеждениям, затмевает разум и постепенно оставляет его способ-ности ясно распознать между истиной и не истиной»