Лёжа в постели с открытыми глазами, человек вглядывается в темноту, исследуя законы сплетения образов. Вначале он видит лишь точки, они исчезают и появляются, меняют яркость, парят, их движение кажется беспорядочным и бессмысленным, но вынуждает таращиться, напрягать зрение, чтобы обнаружить источник, скрытый порядок, который, насколько ему известно из опыта предыдущих ночей, присутствует в этом мельтешении, до времени избегая распознавания, предпочитая притвориться сырым хаосом. Вскоре выясняется, что темнота имеет объем и массу, теперь это напоминает снегопад в негативе - хлопья, равномерно движущиеся в одном направлении, в пустоте, косые линии, пересекающие поле зрения. После появляются цветные узоры, но не сразу, не вдруг, а будто кто-то с течением времени равномерно вводит ощущение цвета в пространство, бывшее прежде пустым и безвидным. Эти узоры отвечают особому чувству ритма, они кажутся бесконечными, всюду – живая геометрия, дышащая, пульсирующая, вечно изменчивая, как в стёклышке калейдоскопа. Каждый элемент имеет связь с привычным миром вещей: какую ниточку ни потяни, разматывается клубок образов и понятий, окружающих тот или иной предмет подобно облаку или сфере. В какой-то миг явь окончательно сдаёт позиции, и человек идёт дальше, пользуясь одной из найденных нитей в качестве путеводной.

Чаще всего ко мне приходят люди, которые заранее представляют - хотя бы в общих чертах - что именно должно происходить на занятиях тайцзицюань или цигун. С медитацией сложнее: время от времени на эти уроки по ошибке попадают люди, для которых само слово «медитация» имеет другой – непостижимый для меня - смысл. Так, неделю назад к нам пришла девушка, которая первым делом спросила: «Почему все сидят и нет музыки?» А когда я извинился и ответил, что музыка и танцы не предвидятся, сокрушенно покачала головой и сказала: «Что за медитация у вас такая… ничего не понимаю». Ещё сложнее с теми, чьи ожидания не оправдываются, поскольку ожидают они сильных ощущений, а не практики. Я не хочу сказать, что сильных ощущений в практике не бывает. Бывают, и ещё какие! Но сильные ощущения никогда не были и не будут ЦЕЛЬЮ практики, и у меня - как преподавателя - нет никакого резона намеренно их провоцировать. За последние 30-40 лет в области изучения «внутренних искусств» сложились две основные тенденции, друг с другом почти не пересекающиеся: я бы условно назвал их – «практика впечатлений» и «практика изменений».

"Если языковое сообщество, к которому вы принадлежите, не обладает понятием для обозначения определенного чувства, вы не сумеете обнаружить его в себе или назвать его - чтобы поделиться с другими."

Чем глубже погружаешься, тем лучше видно, что нет никакого пробела между ментальным и телесным. Нет мысли без движения. Нет эмоции без напряжения. Тело - инкарнация души в мире тел. Тело и есть - душа. Перемещаясь, человек не приводит себя в движение (при помощи некоего механизма нервных импульсов или отчленённого от тела сознания), но - наполняет собой - своей сущностью - пространство событий.

Разочарование - ужас потери того, что никогда не принадлежало - ни тебе, ни кому бы то ни было. Разочарованный испытывает наслаждение, упиваясь сладостью невстречи, отсутствия. Он тот, кто любит свои раны и не упускает возможности содрать корочку, чтобы насладиться видом и запахом собственной крови. Привычка эта подобна наркотической зависимости: мы коллекционируем, лелеем и тщательно классифицируем разочарования, вклеиваем их в альбом - как марки или свадебные фотографии. После - в тёплой дружеской обстановке - осторожно, с оглядкой демонстрируем друг другу, как нечто сокровенное, дорогое и единственно значимое.

Однажды Аллах, благословенны дела Его, решил испытать Насреддина и явился к нему на порог в виде увечного нищего, выпрашивающего подаяние. Едва увидев Его, Насреддин закричал: “Убирайся, дармоед! Пошёл! Пошёл прочь!”, а когда соседи, потрясённые внезапной чёрствостью, попытались пристыдить его, Насреддин ответил: “Этот нищий — отъявленный плут и обманщик! У него в кармане — Мироздание, а он делает вид, будто нуждается в подаянии”.

Один из сложных моментов практики: когда искомое ощущение или состояние оказывается слишком тонким, практически неуловимым. Вместо ясной картинки – мерцание. Вместо точного попадания – соскальзывание. Дополнительные усилия бессмысленны. Искать приходится наощупь, медленно, терпеливо. Результат обретается за счёт трансформации самого принципа действия, той его части, которая на первый взгляд кажется неизменяемой, самоочевидной.Как если бы пианиста попросили сыграть ногами: ЧТО делать - понятно, КАК делать – непонятно. И кажется, что не получится никогда, просто не может получиться: настолько это непривычно.Но – проходит час или два, «никогда» превращается в «иногда», затем в «ну да, ну да» и «как я раньше не видел? не понимал? не знал? не умел?», затем - внезапно! - обнаруживаешь, что если раньше «иногда получалось», и всякий раз это казалось каким-то чудом, то теперь «иногда не получается», сложное стало простым: ещё чуть-чуть, и… …учитель подбрасывает дровишек в огонь: всё заново, всё с нуля. Снова чувствуешь себя «коровой на льду».Правда, теперь это не удивляет и не огорчает, ведь ты уже знаешь из опыта: взлететь способен лишь тот, кто не боится споткнуться.

Обида - умышленное неузнавание. Мы столкнулись лоб в лоб, и не заметили друг друга (или сделали вид, что не заметили). Кажется, взаимное отсутствие, развёрстость, чуждость способны парадоксальным образом приблизить момент узнавания. Нас ждёт катарсис - когда мы, наконец, согласимся с тем, что существуем. А пока приходится держать это про запас. Прятать в кулаке, жадничать, оттягивать до последнего, надеясь на то, что однажды нам всё же понадобится то, что мы так тщательно друг от друга скрываем.

Иногда на моём столе - два или три камня. Камни эти - чтобы их трогать. "Трогательные камни" - так я объяснил их назначение дочери, когда она была совсем маленькой. Было время, когда - что ни утро - я насыпал горку камней на расстоянии вытянутой руки, и целый день трогал, слушая как каждый из них отзывается на прикосновение. Теперь мне довольно одного или двух. Камни эти - различного происхождения: иногда - просто осколок булыжника, найденный на улице. Иногда - оникс или агат. Иногда нефрит.Здесь нет никакого практического смысла: меня не интересуют лечебные или магические свойства камней. В самом деле, камни оказывают ощутимое влияние на ум и тело, притом различные камни "звучат" и "отзываются" по-разному. Но ведь и пластик оказывает подобное влияние, и дерево. И фарфор. И одежда. Всё, что трогаем мы. Всё, что трогает нас. Возвращаясь к телесному знанию, мы возвращаемся в детство с его избытком энергии, острейшим переживанием настоящего, внезапной лёгкостью и прозрачностью бытия.

Снилось, что нет ни Неба, ни Земли, ни верха, ни низа, все живут в открытом живом пространстве. Ходить и ездить больше не нужно: достаточно подумать о ком-то, чтобы оказаться с ним рядом. Выглядеть можно как угодно, а можно не выглядеть никак: этого по пробуждению я не сумел внятно объяснить даже себе самому, однако во сне такой способ коммуникации казался совершенно естественным. Похоже, многим из нас надоело обременять себя обликом, однако все мы – видимые и невидимые - оживлённо общались между собой, и, между прочим, играли в игру вроде трёхмерных шахмат - без фигур и доски, при помощи живых образов и замысловатых ментальных конструкций. (с) Дмитрий Дейч