Присутствие человека значимо, значительно само по себе; говорит и молчанием, много и важно, в нём слышится обещание, или обличение, или одобрение, или угроза. Другой человек, молчащий или умолкающий, и наш суд, и наше оправдание; его ненависть нас губит, его признание нас спасает. Мы с самого начала открыты значащему присутствию другого, ЗАХВАЧЕНЫ им, — и всегда, хотим или не хотим, задеваем другого своим присутствием.

Как при ходьбе мы на каждом шагу отпускаем свое тело падать — еще в годовалом возрасте каждый знал, до чего это опасно — и сразу снова возвращаем ему опору, так общения и понимания нет без момента рискованной потери контроля над судьбой собственного слова. Сравнение, правда, хромает, потому что мое слово подхватывает уже другой, не я.

Ионеско рассказывает, что был изгнан из рая в семилетнем возрасте, когда, взглянув на себя в зеркале, вдруг понял, что только его лицо и его фигура, ни на что не похожие, выпадают из широкого праздника движущейся и сверкающей жизни, которую он до той поры безмятежно и царственно наблюдал. Зеркало показывало, что он ДРУГОЙ, непохожий на всех, и от остальных его отделяет пропасть. Никогда бы уже он не смог преодолеть эту свою несчастную отдельность от целого мира, вернуть себе прежнее счастливое положение наблюдателя, торжествующего в середине вещей, если бы не писательство и литература. Ими он снова создал и открыл вокруг себя родственную себе вселенную и себя в ее середине, словно сына Бога в середине божественного творения или словно живое зеркало, отражающее собой весь мир. Пишущий, строя воображаемый мир, рождается снова. Самость литератора перестает быть скандальным диссонансом и опять вплетает себя в мир, едва ли не еще более богатый и истинный, чем мир детства. Ведь в меру своей искренности и своего вдохновения он воссоединяется со всей культурой человечества, которая тоже при своей предельной универсальности крайне интимна.

Когда человек без сознания, что это значит? Это он лишился сознания или сознания потеряло его? Что/кто у чего/кого? Или тут вообще не может быть речи о принадлежности? -- подход Гуссерля к сознанию подразумевает, что все наше восприятие мира происходит в контексте сознания, которое само по себе не принадлежит никому, но является условием возможности всякого восприятия- Хайдеггер рассматривал "быть-в-мире" как фундаментальное состояние человека, где индивидуальное существование вписано в более широкую сеть значений и связей, которые можно интерпретировать как аспект всеобъемлющего сознания - у Левинаса этическое отношение к Другому требует признания Другого в его уникальности и бесконечности, что предполагает своего рода совместное существование в пространстве сознания- Бубер: концепция "Я-Ты" любовь как высшее выражение диалогического отношения (два человека взаимодействуют в общем пространстве сознания)

Другие – это зеркала, в которых отражается моя неуместность.

Бывает, я думаю, так, что люди любят одно и то же, стремятся к одному и тому же, ценят одно и то же сооружение жизни (говоря обширно…); но силы для стремления черпают в разных источниках, и тогда почти всё, что говорит один, — боль для другого. Небезразлично, потому что люди стремятся к одному и тому же. Но боль, потому что словами человек пытается выделять источники, "места силы".

осознание себя целостным объектом, отделенным от внешнего мира, позволяет выделять и иные объекты в этом самом мире появляется так называемый другой или объект, с которым можно взаимодействовать. При этом другой это не только другие люди, но и образ самих себя это тоже другой, так как любой диалог по Лакану направлен на другого, а следовательно внутренний диалог – это тоже общение с другим – с образом своего я.Воображаемое также во многом отвечает и за психические защиты. Оно создает образ "Я", устраивающий индивида и играющий экранирующую роль как по отношению к реальности, так и по отношению к тем образам, которые существуют в сознании "других".

у меня бывали сны, проснувшись от которых, и явным образом «вернувшись в действительность», чувствуешь так, что словно заснул, а не проснулся. И проснувшимся ты только что был там, во сне. Но, как правило, это осознанные сны (не любые). Но критерий смазывается. Поскольку, выйдя из сна, где всё сознавал с какой-то ярко-яростной силой, ты по инерции сознаёшь и в знакомой действительности по тому же шаблону. И ощущение, что «заснул» исходит не из нутра, а как раз из окружающего мира повседневности. Эмоционально у меня такая разница ощущается как резкий переход из ясного тёплого и яркого дня в стылый и пасмурный. Но ведь ничто не мешает продолжать сознавать с той же силой всё, окружающее тебя, наяву. Однако, могу сказать, что для меня есть такое внутреннее различение, которое ближе всего к сознательности (я про то, что для меня если уж и наполнять это слово каким-то особым смыслом отличения, то как раз вот этим). Правда, даже посреди обычной суеты и круговорота, это случается вполне себе регулярно. Это такое состояние, возникающее всегда неожиданно, когда круговорот и вереница вдруг останавливаются и возникает ощущение вне времени, когда все, только что висящие на тебе задачи и устремления вдруг отвалились и больше никуда не нужно идти. И ты озираешься вокруг себя, а в уме безмолвные вопросы «как я сюда попал», «да кто же я сам», «чем я тут вообще занимаюсь», «почему я – это именно я, а не кто-либо другой». И ты даже чувствуешь себя этим вот самым почти другим. Если называть такую «остановку» сознательностью, то у меня ни разу не хватало сил «растянуть» подобное состояние нето чтобы на недельку, а и на сутки. И, опять же, возвращаясь к различению в других людях, я вполне себе догадываюсь, что подобные остановки, возможно под другиминазваниями и вопросами, случаются постоянно с каждым. И никак не смогу отличить, когда человек оказался в этом состоянии, или же одного в этом состоянии, от другого в обычном состоянии.

Раньше, чем передо мной окажется неправ преступник, я в самом себе уже раздор. Отличие воли от себя самой означает, что я сам себе другой. Воля есть лицо, которое есть я сам. Другой во мне, так сказать, раньше меня. Он ближе ко мне чем я сам. Я себя пока еще не знаю, и это ПОКА ЕЩЕ — мое всегдашнее исходное состояние. Насколько я себя знаю, я знаю себя в другом. В это Я ДРУГОЙ СЕБЕ заранее включены уже все ДРУГИЕ.

для Сартра «проблема в том, что мы не в состоянии принять в отношении Другого внутренне непротиворечивую установку, такую, при которой Другой был бы нам открыт одновременно как субъект и как объект». И это действительно невозможно при данном типе мышления; оно, однако, не единственно возможное. Сартр подходит, наконец, к изначальной причине раздвоенного сознании, но и это делает по-своему, выделяя то, что ближе, возвращаясь на круги своя: «Из этой-то странной ситуации и проистекает, по-видимому, понятие вины и греха. Я виновен, потому что я существую перед лицом другого. Я виновен, во-первых, потому, что, будучи под взглядом другого, я претерпеваю отчуждение, я претерпеваю свою наготу как потерю, за которую мне надо нести ответственность; в том-то и состоит смысл знаменитых слов Писания: «…и узнали они, что наги». Я виновен, далее, потому, что я, в свою очередь, устремляю взгляд на другого, ибо в силу одного своего самоутверждения я конституирую другого как объект и орудие, я насылаю на него отчуждение, за которое он должен будет нести ответственность. Первородный грех, таким образом, – само мое возникновение в мире, где наличествует другой, и какими бы в конце концов ни были мои отношения с ним, они всегда будут вариацией на одну и ту же тему – тему моей виновности»

Чжуан-цзы говорит: «На другого смотрит тот, кто не видит себя». В основании субъектно-объектных отношений лежит все тот же извечный страх заглянуть в себя, в собственную бездну, потому и ищут опору и оправдание в другом. Но, притязая на другого, притязаешь на себя, и нет этому конца.

Чужой, другой всегда скрытая частица меня, и мне нет способа вернее потерять себя чем отгородиться от него, очертив себя обозримым «своим».

К другому нет проложенных путей. Пути к нему тоже ДРУГИЕ, не одноразово, а всегда. Философия, дружественная мудрость, бросает себя на то, чтобы найти их, с риском потерять.

Доверительная интимность, какою нас трогает произведение искусства, есть вместе с тем загадочным образом сотрясение и крушение привычного. Оно не только открывает, среди радостного и грозного ужаса, старую истину ЭТО ТЫ, — оно еще и говорит нам: ТЫ ДОЛЖЕН ИЗМЕНИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ! Я узнаю́ себя в чужой поэзии и мысли, как куколка могла бы узнать себя в бабочке: но это же я на самом деле и есть, это мои ночные видения, страхи и догадки, в которых себе самому страшно признаться, предчувствия, которым я сам еще не решился довериться, чтобы не показаться смешным, нелепым, далеким от реальности. Я узнаю́ себя в другом не каким себя знаю, а каким себя еще не видал; узнаю́ там себя не привычного, а другого. Я сам оказываюсь другой.

Я смог узнать себя другого в другом потому, что мне что-то шепнуло: tad tvam asi, это и есть ты. Я себя отныне оставляю: другому мне показали меня, что я другой. Tad tvam asi не тождество, а неравенство меня себе самому или неравенство того другого, которого я думал что знаю, ему же, которого я теперь узнал.Я узнаю́ себя в другом такого, каким себя не знал, пока некий голос не сказал мне: это ты.

виды понимания различны и не очень-то зависимы. Что из наличия внутреннего понимания не следует наличие внешнего - это понятно; это можно назвать неосознанной теорией (и это обычное дело). Что из наличия внешнего понимания не следует наличие внутреннего - это интереснее, потому что это связано с человеческой свободой: знание устройства мыслей не приводит к знанию самих мыслей, их не предсказывает, а только за их появлением позволяет наблюдать, позволяет разыскивать те условия, в которые душа попадает. В этом случае ландшафт понятен; а течение реки - нет.Для чего "внешнее понимание"?.. Чтобы знать, какие люди бывают…

тайна в центре всякого мистического учения. Бог — это не идея-заглушка, а внимательное и подробное описание границ за которые мы не можем переступить не изменившись. Тут речь уже не о воспроизводимых феноменах, а о трансформативных и субъективных опытах. Ровно такая же тайна в центре медицины. Тайна жизни и здоровья как баланса непонятно чего относительно непонятно чего. И изучается эта тайна по отклонениям. Всё строится вокруг тайны. Даже отношения строятся вокруг тайны личности Другого.

Узнавание себя в другом включает и узнавание себя ДРУГИМ, опыт непримиримой разности, аспект надрыва. Когда мы узнаём себя в другом, другой не перестает быть самим собой, опыт ЭТО ТЫ не отменяет нашей разности, он только вносит разность в меня самого, открывает надрыв между мной и мною же другим, которого я никогда не приватизирую. От того, что я узнаю́ себя в другом, я беру на себя, а иначе бы не взял и даже ничего не знал бы о нём, неотменимый раскол между мной и другим, мной и всем. Это происходит со мной в простом видении до ведения, т. е. до всякого моего оптимизма и пессимизма, как и до моих добрых или недобрых намерений, до «нравственности». Подобные вещи происходят с самим человеческим существом.

Обида - умышленное неузнавание. Мы столкнулись лоб в лоб, и не заметили друг друга (или сделали вид, что не заметили). Кажется, взаимное отсутствие, развёрстость, чуждость способны парадоксальным образом приблизить момент узнавания. Нас ждёт катарсис - когда мы, наконец, согласимся с тем, что существуем. А пока приходится держать это про запас. Прятать в кулаке, жадничать, оттягивать до последнего, надеясь на то, что однажды нам всё же понадобится то, что мы так тщательно друг от друга скрываем.

"Я узнаю́ себя в другом такого, каким себя не знал, пока некий голос не сказал мне: это ты.""Голос не мой, но я его признаю́ больше чем своим. Он мой оракул, угадывающий, что я есть: тот настоящий, другой.""Как свое лицо появляется только в зеркале, так самого себя человек может увидеть только в друге, другом я."

Человек ДРУГОЙ. Не так, что сейчас мы не видим, а потом увидим в человеке что-то другое, например сверхчеловека. Человек ВСЕГДА другой, у него никогда не получится так развернуться, чтобы выложить себя, наконец, всего без остатка.

«Если отношения с Другим запутанны и извращенны, то Другой превраща­ется в ад. Почему? Когда мы дума­ем о себе, когда мы пытаемся себя понять — мы ис­пользуем знание о нас, которое уже есть у Других. Мы судим о нас, используя сред­ства, которые другие люди дали нам. В каждое суждение, которое я делаю, уже вторгается чье-то еще. В том, что я чувствую, уже вторгается чье-то сужде­ние». Из этого, впрочем, не сле­дует, как поясняет Сартр, невозмож­ность отношений с другими людь­ми. Напротив: это подчеркивает их важ­ность.  Таким образом, согласно философ­ской пози­ции Сартра, наше познание всегда опосредо­вано Другим. Мы бо­имся быть отрицательно оцененными Другими, и поэтому мы никогда полностью не контролируем себя в присут­ствии кого-то еще. Даже если Другой не присутствует, мы все равно остаемся как бы в присутствии Других.

"[…] людям суждено быть хранителями друг друга. А ведь для этого нам нужно только умение владеть собой. Оно сильнее, чем желание высылать свои собственные мысли, словно комариный рой, против чужих воззрений. Ведь именно в том и состоит благородство нашего мышления, что оно образует почву, куда может пустить корни чужое мышление. Через наши понятия мы ничего не узнаем о внутренней сути другого человека. Для нас она может раскрыться через его собственные мысли. […] Ведь окружая чужое мышление нашим молчанием, мы открываем в мыслящем больше, чем тот может открыть в себе сам. Ибо наше самоотречение снимает пелену с глаз, до этого сокрытых от нас маской личности. Мы встречаемся со взором человеческой индивидуальности […] Сила становления этой индивидуальности движет теперь становящимся началом нашего собственного существа. Думая чужие мысли, мы обретаем силу души, превосходящую волю нашего собственного мышления. […] нашим молчанием, тем более пространным, чем строже оно отказывает себе в любом вмешательстве, мы создаем чистое пространство. В нем открывается, насколько самосозидание человеческой индивидуальности превосходит сотворенное в ней природой.Сверхличностное, которое мы постигли, становиться нашим хранителем.Такой направленный на нас взгляд мы ощущаем каждый раз, когда мыслим не бесцеремонно, а внимая другому. Это благоговейное внимание может быть обращено на самое невзрачное, да и на путанное и даже на враждебное мышление. Ибо оно почитает не результат мышления, а мыслящее Я."

Что вверху, то и внизу. Вверху - переходящее. Внизу - преходящее. Переходя души не видят, не слышат, не осязают, не перемешиваются. Могут совмещаться, совпадая по тону или еще как. Гармонизироваться, познавая друг друга, через проникновенность. Познание душ – проникновенное. Внизу это отражается, как познавание сексуальное. В душу – впускать. А разумом после перехода пребывать в изумлении, тянуться, находить куда и - туда, из себя же. Внизу это как любопытство и иллюзия превосхождения сложности.

Свершай только то, что почтил бы хвалой, Когда совершает такое другой

И напрасно искать в другой душе что бы то ни было, кроме отражения своей собственной.

- До какой степени "неправости" должен дойти "свой", чтобы перестать таковым быть?- Нет такой степени, нет предела.- И что есть "свой"?"- Любой другой человек — "свой". "Чужой" — может быть только внутри себя. И это не человек.

PodFM.ru — ежедневный аудиожурнал, где представлены качественные развлекательные, познавательные, информационные и научно-популярные программы, создаваемые редакцией проекта. Каждую неделю под брендом PodFM.ru выпускаются десятки профессиональных аудиошоу разной тематики, каждое из которых имеет собственный хронометраж и график публикаций. Мы видим своей миссией развитие разговорного аудиоконтента в Рунете. Мы хотим и можем предоставить альтернативу программам информационно-развлекательных FM-радиостанций с одной стороны, и любительскому подкастингу — с другой. С PodFM.ru сотрудничают именитые подкастеры, известные радиоведущие, сценаристы и эксперты — все те, кто знает и понимает, как создавать качественные программы, интересные широкой аудитории. Список профессионалов постоянно пополняется, и, зайдя в следующий раз на PodFM.ru, вы можете найти аудиошоу вашего любимого ведущего. PodFM.ru предоставляет возможность всем зарегистрированным пользователям создавать собственные аудиошоу. Освоиться новичкам на PodFM.ru поможет тур по сайту. Мы рады предложить сотрудничество авторам лучших подкастов и внести их аудиошоу в число официальных программ PodFM.ru. Первые шаги на пути к развитию качественного разговорного аудиоконтента сделаны. Мы призываем всех: слушателей, подкастеров, экспертов, представителей радиоиндустрии — вместе участвовать в формировании новой культуры производства и распространения качественных русскоязычных аудиопрограмм. Давайте вместе поднимем подкастинг в Рунете на качественно новый уровень!