Тотъ, кто нас предаетъ, никогда не проститъ намъ своего предательства.

«Самое привычное самоубийство в наше время – это пустить пулю себе в душу»

Все подвергается брожению в хаосе, пока слово не воплотит это в мире.

Удовольствия, которые нас удовлетворяют, обычно бывают такими простыми, что мы даже не знаем, как они называются.

Отголоски мира отражаются в некоторых душах, как будто звучат среди пустых сосудов.

Смерть должна быть не предметом наших размышлений, а основой их всех.

Только «грусть развалин» может когда-нибудь извинить эти современные конструкции ?

Когда археолог в конце концов натыкается на остатки храма, он понимает, что нашел следы человека.

Изобилие чего угодно (например, человека) не просто делает это дешевым, но еще и вызывает тошноту.

Краткость жизни не огорчает нас, если вместо того, чтобы ставить себе цели, мы задаем себе направления.

Благоразумие и осторожность, с которой передвигается тот, кто идет между пропастями, кажется трусостью тем, кто ходит по улицам.

Ничто лучше не удостоверяет реальность греха, чем зловоние душ, которые отрицают его существование.

Каждое достижение в области аксиологии имеет образцовый характер. Но ни одно не может служить образцом.

Жизнь скоро надевает на человека саван повседневных тем.

Верный прогноз – это видение вечного.

Первый обманутый эстетическим мошенником – это, как правило, сам изобретатель мошенничества.

Максимальная вербальная плотность достигается только простыми словами.

У идеи есть режущий край, но только у образа есть глубина.

Столкнувшись с вызовами капризов, подлинности нужно схватиться за принципы, чтобы спастись.Принципы – это мосты над внезапными наводнениями жизни.

Свобода – это в одно и то же время и условие любого этического выбора, и извращенный этический выбор.

Без двойного рычага парадокса ум не может схватить тонкие истины.

Сегодня и спонтанность бунтаря – только эхо.

Свобода опьяняет человека не обещанием самоопределения, а заявлением о его собственной самодостаточности.

Поэзiя – это отпечатокъ пальцевъ Бога въ человѣческой глинѣ.

Пока историкъ не приметъ, что причиной существованiя или несуществованiя опредѣленныхъ фактовъ в опредѣленныя эпохи является присутствiе или отсутствiе людей, способныхъ или неспособныхъ ихъ совершить, растущее количество теорiй будетъ по-прежнему приписывать отцовство фактовъ причинамъ, которыя неспособны ихъ породить. (Nicolás Gómez Dávila)