такая высота секвой была бы невозможна, будь у каждой секвойи только свои собственные корни - они бы ветров не выдерживали. Но у них одна корневая система на всех в роще, очень мощная. По сути это одно дерево с разными стволами. Секвойя, когда умирает, не падает, выворачивая свои корни и подрывая другие. И после смерти стоит, продолжая поддерживать живущих.

Два месяца назад я закончила книгу про бессилие, она вроде бы должна довольно скоро выйти в издательстве Канон. Писала ее полгода на волне вдохновения, от первых пришедших в голову ещё интуитивных мыслей до окончательного текста. Была с головой погружена в эту тематику, вычисляла последствия, преобразовывала собственную экзистенцию. Раньше со мной подобного не было, это вообще была не моя проблематика. А вот поди ж тыНо зато почти сразу как книга была написана, я впала в мысленную прострацию. Ни о чем не думала вообще, голова была пустая. Выплеснула из нее слишком много за один раз, перенапряглась. И впала в пустоту Надо сказать, поначалу это была приятная пустота. Гуляла по соседнему Мещерскому парку и смотрела вокруг. Листала фб, писать не хотелосьНо постепенно стало тоскливо. Долго в пустоте не пробудешь, вернее, она перестает быть продуктивной, превращается в тупое убивание времени. У меня именно в это и превратилась. Без руководящей темы я чувствую себя бесполезной, и собственную жизнь тожеТеперь получается, что я возвращаюсь к мышлению не потому что не могу иначе, не потому что оно меня зовёт, а потому что мне надоела пустота Так оно было когда-то в начале моих занятий философией. Просто мышление понравилось мне больше пустоты, и намного. Но не могу сказать, что я к нему призвана безусловноНу, короче, вернулась. У меня лежит текст про философию музыки, недоделанный, там ещё много надо понять и добавить. Сегодня читаю американцев про соотношение музыки и смысла. Не только американцев, ещё одного шведа или немца, пока не поняла Моя основная задача – понять, что такое музыкальная мысль, какие у нее масштабы и какая структура, из чего она складывается. Прочитала автора Лео Трейтлера, о котором до сих пор ничего не знала, про музыку как метафору.

Несокрушимость алмаза делает его открытым для перемен. Он настолько незыблем, что для него все вокруг - перемены. Ему не надо стремиться к ним и он не стремится – они сами приходят, отражаются в его гранях, оставляя его неизменным. Он не уменьшается от них и не увеличивается.У него нет предпочтительных граней. Нет граней нижних, нет граней верхних. Возвышение и унижение для него одно и то же. И то, и другое для него им лишь различные направления. Все, что, кроме незыблемости, у него есть, это свечение. Он горит сам, не отсвечивает. И при этом никакого жара.Если еще что-то и требуется ему, это шерсть. При ее трении о него он переливается светом, будто смеется. Ни у кого не бывает такого чистого смеха потому, что алмаз совершенно не ведает страха.Разве он что-то отвергает? Разве он что-то принимает? Он даже не отражает света. Ему достаточно зародыша света, чтобы озариться им полностью.

Почему не стоит начала размещать во внешнем мире? Он стал слишком твёрдый. Оторвался от души и затвердел. Твёрдое – хрупко. Сломается. А душа пожиже будет. Началам в ней самое место. Изначальная душа способна растворять мир, делать его текучим. А поскольку мистериальный аэр-то он влажный, туманный, то и летучим. Так-то.

А ещё в этом романе совершенно потрясающее определение дьявола: "Я состою из маленьких сожалений в жизни. Ну, как если бы ты, каждый раз подходя к развилке на своём жизненном пути, выбирал бы другую дорогу. Что бы произошло? Кем бы ты стал? Вот что такое дьявол".