В искусствах деградирует (обесценено) мастерство и красота. При этом искусство, напротив, интеллектуализируется, концептуализируется, мигрирует из пространства собственно искусства, пытается мимикрировать под "науку". Нельзя просто нарисовать картинку, нужно подвести под нее какие-то интеллектуализированные обоснования, сформулировать какую-то "теорию". В этом смысле искусство отображает в символической форме общекультурный тренд к "онаучиванию" всего что только можно и что нельзя. А в эпоху Возрождения оно выражало мечту о Золотом Веке, а в Раннее Новое время - мечту о "Золотом Разуме" (рационализм). Деградация началась гораздо раньше Второй мировой, она началась с промышленной революции, когда стало становиться понятно, что Золотой Разум несет в себе не божественную гармонию, а черный дым фабрик и паровозов, а потом танки, пулеметы и ядовитые газы. Мечтам о красоте и гармонии не осталось места в реальности, и искусство полезло туда, где нужно не мастерство художника, а усидчивость калькулятора ("заткнись и считай"). А на обратной стороне медали (на обратной стороне "науки"), нарисовались "примитивы", "наивы" и пр., как реакиция на усложнение мира, выходящее за пределы возможностей неспсредственного чувственного переживания - но для "примитивов" красота и мастерство также оказались чужими, ненужными - и недоступными

Борхес определил искусство как близость откровения, которое не наступает. Это по-прежнему лучшее определение, какое я встречал. Во-первых, из него вытекают главные свойства искусства (недосказанность и косвенность). Во-вторых, оно содержит практический критерий для отличения искусства от того, что им не является. В-третьих, оно равно применимо ко всем видам искусства.Помимо прочего, оно хорошо уживается, применительно к литературе, с джеймсовским настоянием на том, что автор должен показывать, а не рассказывать. Очевидно, что любой авторский дискурс может у хорошего автора быть важным дополнением к художественным приемам, или, если автор нетривиальный мыслитель, может быть стимулом для ума и источником открытий, но он не может сам по себе вызвать близость откровения. Дискурс трудно спроецировать на классические виды искусства, но все необходимое нам говорит сам факт его отсутствия, допустим, в музыке, в танце, в архитектуре, в живописи.

Различие. У нас, на западе — установление образа. От художника (актёра) требуется, чтобы он смог установить какой-то способ жизнеощущения, нашёл к этому причины и (эстетические) обстоятельства. От квалифицированного зрителя это тоже требуется ("серьёзное искусство" всегда имеет претензии к зрителю, просто так оно не воспринимается). А от дальневосточного художника требуется, чтобы в имеющемся образе он разметил и разместил собственное пребывание, нашёл своё собственное место. Не образ (или жизнеощущение) накладывается на жизнь человека, а человек (его субъектность) накладывается на существование образа. Итак, это различие не отменяет главного — самого по себе наложения, совмещения.Проще говоря: начинающий артист буто пытается думать об образе и "танцевать образ". Получается одна лишь пошлость. Он чем-то вдохновляется, думает "как красиво!", ищет средств станцевать. Ищет цели. И — зря. Когда он это делать перестаёт, а вместо этого делает что-то осмысленное, искренно ищущее правды, а не цели, то получается нечто завораживающее… Мне доводилось видеть и пошлый танец, и прекрасный. Это отличие действительно существует.

чем ценно тяжелое искусство. Приучает страдать в безопасном варианте. Делает страдание своим, обжитым, привычным. Причем на уровне сознания, бессознательного страдания у нас обычно и так хватает. А любой психоаналитик скажет, что бессознательное владеет тобой, а когда ты его вывел на уровень сознания (и всегда есть сопротивление), то ты его тем самым победил, больше оно над тобой не властно

Что выдыхает Япония? Наверное, прежде всего — это буто. Это искусство приходится называть танцем, но на самом деле это что-то вроде "живых скульптур" — именно "живых скульптур", а не "живых картин". Мне доводилось видеть: как и во всяком искусстве, иногда это бывает достаточно пустая поделка, зато иногда это бывает нечто не только впечатляющее, но и наполненное смыслом, меняющее душу… Основной принцип буто — это, насколько я понимаю, "несение атмосферы"; в этом термине, часто упоминающемся в контексте буто, выхвачено умение человека стать единым целым со своим поэтическим замыслом, перенести замысел в собственные мотивации к движению и вообще существованию — нечто характерно-дальневосточное, даже характерно-японское ввиду особой чувственности японской культуры, отличающей её от ментализма китайцев или, по-видимому, прагматизма корейцев… Тогда как китайское начало — это скорее умение человека сделаться единым целым со своим мироосмыслением…

в то время как (в идеале) наука есть верная настройка мышления, а религия есть верная настройка воли, искусство есть верная настройка восприятия.

Сперматические логосы пронизали землю. Хайдеггер творил, не на пустом месте, хотя опору находил не столько в философии, с ее метафизическими пристрастиями, сколько в искусстве, литературе, где Истина присутствовала в чистом виде. И недаром Хайдеггер называл именно язык «Домом бытия», а дом языка – поэзия и проза, а также та философия, которая говорила языком поэзии

в рисунке цветка зритель видел «как берут и поглощают усики корней соки почвы, как эти соки бегут по клеточкам древесины вверх, как они распределяются в постоянной реакции на свет и тепло, перерабатываются и превращаются в анатомическую структуру ствола и ветвей, в зеленые листья, в белые с красным цветы».

"Ничего оригинального нет. Крадите все, что вдохновляет вас или дает пищу воображению. Хватайте старые фильмы, новые фильмы, музыку, книги, картины, фотографии, стихи, сны, случайные разговоры, архитектуру, мосты, дорожные знаки, деревья, облака, воду, свет и тени. Для грабежа выбирайте только то, что трогает напрямик вашу душу. Если вы будете делать именно так, ваши работы (и кражи) будут аутентичными. Аутентичность не ценна; оргинальности не существует. Не нужно даже беспокоиться сокрытием кражи - празднуйте ее, если она вам удалась. В любом случае помните, что сказал Жан-Люк Годар: «Не важно, откуда вы берете, важно — куда»." — Джим Джармуш

Что бы мне помогло, думаю я сейчас? Осознанная под руководством хороших старших насмотренность. Воображению надо показывать красивые и не страшные образы. Это надо специально отбирать (например, альбомы с репродукциями, которых в детстве было куча, часто были очень страшными). Как-то показать, что образ может быть ярким, движущимся, сильным, при этом не страшным. Показывать на примере искусства, что вот слабый, но хороший образ (какой-нибудь чистый рисунок архитектуры), вот сильный, но хороший (ну подсолнухи Ван Гога, например), вот сильный и жуткий (Герника там). Еще помогло бы рисование, но уже попозже. Наверно, какие-то простые медитации можно было бы показать - чтобы ум привык подниматься от ужасов к свету. Ну и вообще помогло бы жить не в аду и не среди мудаков, но это же не тот совершенно случай...

Вот-вот. Я, до поры, полагал, что чуток, примерно разобрался в живописи. Научился понимать стиль художника и всё такое, о чём часто пишут искусствоведы.До поры. Нет-нет, я действительно научился хоть что-нибудь понимать, находить приятство, или испытывать интерес. Но однажды я оказался в Третьяковке. Вроде бы третий раз в жизни. Ходил, любопытствовал, сравнивал, вникал. И вдруг. Передо мной картина Дега, «Балерины». Да я её на фотографиях и репродукциях видел десятки раз. Но вдруг, когда я подошёл к ней и посмотрел, меня втянуло в картину. Ни с того, ни с сего, взгляд стал туннельным, а то, что находится в фокусе внимания, разрастается во вселенную. И я оказался там, рядом с балеринами. Проявилась детализация. Хотя, казалось бы, откуда детализация, на самой картине мазки достаточно грубые, но тончайшая детализация была как бы в другом. Я почти услышал запах древесного пола, паркетной мастики, слегка застоявшийся воздух помещения, которое проветривают не настолько часто, как хотелось бы. У девчонок появилось настроение, направленность, что ли. Я буквально ощущал, как и кто из них старается какой элемент движения изобразить получше, захотелось оглянуться и отыскать взглядом преподавателя, почти пожилую, но бодрую женщину. Я стоял перед картиной и одновременно был в ней. Я боялся даже оторвать взгляд от картины, боясь, что внезапный эффект пропадёт. Но потом я оторвался, оглядел помещение с другими картинами, и ни одна из них не звала меня, а эта продолжала тянуть. И я снова нырнул в неё. Этот эффект заныривания чем-то похож на ситуацию, когда вдруг в стереоскопе, или просто стереокартинка приходит в фокус и ты оказывашься там. Только тут не было никакого стерео. Это было много больше, чем даже пресловутое Три-Дэ. И я созерцал пространство картины и с лёгким сожалением сознавал, какой малозначимой ерунде я научился про эту живопись. axsmyth

Если обсуждать актуальное состояние дел, то имеем следующее: "все философствуют плохо". Здесь субъект — "все философствуют"; предикат — "плохо".Если обсуждать потенциальности, то предикат не имеет значения (он-то и может меняться), а важен лишь субъект. "Все философствуют". Вот из этого и можно делать предположения о будущем.Например, об искусстве того же сказать нельзя. Наш век готов поощрить всех тех, кто занимается искусством. Но искусством никто не занимается (так что поощрения получаются несколько растерянными). Есть хобби, кружки и проч., но никто уже не думает, что это всерьёз (кто-то, может быть, и хотел бы; а кому-то и так нормально).А вот когда люди философствуют (и таких людей довольно много, они не только в ЖЖ), то какое бы отношение они ни высказывали к своему занятию, всё же они внутренне исходят из того, что их мысли имеют значение, выражают сам предмет. То есть в самом деле философствуют.Приниженное отношение к философии препятствует коммуникации между размышляющими, но не отнимает от серьёзности самих мыслей.

В самом деле — как строится творческий процесс? В искусстве?От учёного философа художник отличается местом вхождения идеи в процесс.У философа идея есть вначале: она у него появилась, и он её эксплицирует логически.Творчество философа — это творчество логика: какие логические движения нужны.У художника идея — это конечный результат; в идею оформляется содержание его души.Неверно говорить (это и моя ошибка), что в начале художественного творчества есть форма.То, что в начале, (говорю по опыту) — это что-то вроде соотношений, которые важны.А это и есть материя, направленность: то, какие движения для всякой формы позволительны.Художник материализует свои представления — то есть он выводит их вовне себя.Материя от содержания отличается исключительно тем, что источник её бытия — внешний.У художника гармония играет ту же роль, что логика — у философа.А именно — на ней идея строится; так что она — необходимое, но недостаточное условие.Итак, задача (процесс) художника — гармонически направлять форму в имеющемся содержании.И для этого, конечно, прежде всего необходимо само по себе это содержание.Это содержание определяет собой внешний к художнику мир: то, что он в мире видит.Достоинство художественного произведения определяется:а) достоинством изначального содержания ("тем, что он видит");б) и точностью его передачи ("тем, как он снимает покровы").Нигде в этом процессе нет иносказания — попытки соврать. Напротив, искусство — правда.Ложь, прямая ложь в глаза, когда все сразу знают, что я солгал, — это не искусство. cmt96

Нехватка любви, недолюбленность, конечно, сильный творческий мотиватор. Вообще, опираясь на пример соловья, творчество, «пение» можно определить как призыв к любви, как поиск любви, выходящей за личные отношения и обращённой ко всему миру.  Пастернак в «Определении поэзии»: «Это – круто налившийся свист… Это – двух соловьёв поединок». Интересно было бы исследовать, какие ситуации творчески более выигрышны для искусства: когда художник любим и счастлив или нелюбим и подавлен. Обычно негативные эмоции переживаются более бурно, но обретают форму и воплощение, когда сменяются покоем (поэзия, по знаменитому определению Вордсворта, это «эмоция, вспоминаемая в состоянии покоя» – «emotion recollected in tranquility»). Так что любимость и недолюбленность должны как-то чередоваться или совмещаться, чтобы давать наибольший творческий эффект.

любовь сама по себе – это усилие и испытание. Я имею в виду не внешние препятствия – бытовые, экономические и пр., но то, что человеческая любовь, даже на простейшем физиологическом уровне, включает в себя труд и рефлексию. Такова разница между эротическим, собственно человеческим, – и сексуальным, действующим в природе. Эротика – это не отдача инстинкту, который автоматически несёт «через копуляцию к эякуляции». Это труд наслаждения, задержка и возобновление, отсрочка природной цели и превращение её в средство для всё более полного удовлетворения, природу которого трудно понять. Для чего растягивать это минутное удовольствие? Для чего тормозить и ускорять, чередовать разные темпы и ритмы, сближаться и отстраняться? Инстинкт здесь превращён в рефлексию, в процесс самосознания и взаимопонимания с партнёром, когда чувствуешь другого как себя, а себя как другого, когда опосредуешь физическую близость множеством ассоциаций, воспоминаний, представлений, воображаемых ситуаций. Это целостное духовно-физическое действие – произведение эротического искусства, которое включает в себя и эстетику, и этику, и своеобразную логику и диалектику. Вот об этом и идёт речь в книге – не о сексуальности и не о чисто духовной любви, а о чём-то трудно постижимом, загадочном, вроде бы столь же бесцельном, как искусство. Кант определил эстетическое как область целесообразного, но лишённого цели. Так и эротика – это область наслаждения, которое постоянно отдаляет или уничтожает свою цель. Эротология – это не о сексе, а именно об эротике; это своего рода антропология, эстетика и даже теология любовного опыта. Подобно искусству, философии, религии, эротика – самая специфическая для человека область деятельности, и это так же трудно объяснить, как то, для чего художник создаёт картину или почему человек верит в Бога.

Посмотрим внимательно на правую руку Моисея. На ней Микеланджело изобразил маленькую мышцу (в синем кружке). Эта мышца шевелится только в одном случае: когда безымянный палец опущен, а мизинец поднят. Проведите эксперимент: посмотрите на свою руку, не важно правую или левую. Опустите безымянный палец и пошевелите мизинцем вверх и вниз. Практически сразу вы увидите, как щевелится эта мышца....В моей книжке одна из глав посвящена тому, как Микеланджело использует язык тела. Книжку по-русски можно бесплатно скачать по этой ссылке.

1. Итак, ты решил отдать себя искусству, чувствуешь призвание к тому, чтобы посвятить ему свою жизнь — ах, так устреми пристальное внимание к голосу души твоей, ибо он и есть искусство в нас.2. Остерегайся холодных умствований и резонёрств, ибо они глушат сердце, а там, где душа и сердце полегли, не сможет жить искусство.3. Оберегай в себе чистейший, детский нрав и непременно следуй внутреннему зову, ибо он есть божественное в нас и не введёт нас в заблуждение.4. Всякий явный порыв твоей души стать священным для тебя обязан; свято всякое малейшее её воспротивление, ибо оно есть искусство в нас! Во вдохновенный час, оно в наглядный образ обернётся; и образ этот есть твоё воззрение.5. Никому не надлежит равняться на чужие дарования, свои таланты погребая! Тем является твой личный дар, что только ты в душе своей, истинным и прекрасным, благим и благородным признаёшь.6. Собственным оком ты видеть должен, и так, как вещи взору предстают, их добросовестно отображать; каким тебе мир кажется — таким и изложи!7. Многим достаётся мало, а немногим много: природный дух открывается каждому по-своему, посему никто не смеет навязывать свои учения и взгляды как непреложный закон. Единого мерила для всех не бывает, каждый равняется только на себя самого и мало-мальски на тех, с кем пребывает в духовном родстве.8. Посему, не человек человеку пример, но божественное и бесконечное есть его цель. К творчеству устремляться он должен, не к творцу! Творчество бесконечно, конечны умения и знания всякого творца.9. Стремиться к высочайшему и великолепнейшему ты обязан, коли прекрасное — твой удел.Посему, вы, учителя искусств, воображающие себя знатоками и умельцами — остерегайтесь того, чтобы не навязать свои учения и правила насильно; ибо так вы надламываете стебли юных цветов и рушите храмы самобытности, без которых человек не способен созидать великое. Вы же, не способны построить лучшее; как бы вы ни тщеславились, самобытное в человеке будет проявляться по-своему, в соответствии с внутренним миром каждого, на свой манер. Ваши учения, быть может, и хороши, однако не всякому они подойдут, ибо не всякий грунт взрастит всякий цветок. Лишь божественные законы едины для всех и во всех сердцах записаны, священные Десять Заповедей!10. Мелочь так и сяк! В картине не бывает мелочей, всё неминуемо является частью целого, стало быть — ничем пренебрегать нельзя. Плохо исполнено то произведение, в котором главный элемент приобретает значение путём небрежной подачи его составляющих, подчинённых элементов. Всё должно и может быть выполнено на совесть, чтобы ни одна деталь не казалась чересчур броской. Истинный порядок вещей таится не в подлаживании второстепенного к главному, а в расположении элементов и соотношении света и тени.»Перевёл Евгений Урих (2015)

«Больше всего искусство лечит, когда его творишь»

Так как искусство говорить и искусство понимать противостоят друг другу, а речь является лишь внешней стороной мышления, то герменевтика существует в связи с искусством мыслить и, следовательно, является философией.

Искусство – это превращение банального в животрепещущее.

Чем украшает ритм. Ритм накладывает туманное покрывало на реальность; он побуждает к некоторой искусственности речи и нечистоте мышления; тень, которую он набрасывает на мысль, то закрывает, то подчеркивает явления. Как тени нужны для украшения, так «смутное» нужно для большей отчетливости. — Искусство делает выносимым вид жизни, окутывая ее дымкой нечистого мышления.

Главный двигатель к знаниям — это любовь. Все остальное не играет роли. То, что человек любит, он знаетНельзя вбить в голову никакую математику и геометрию. Современной школе не хватает искусства, культуры и риторики. Нужно просто посмотреть семь свободных искусств, которые изучали античные дети, это было неплохо поставлено.В общем-то, смысл и цель всего движения цивилизации — создание артефактов культуры и искусства. Кто правил во времена Баха? Какой по счету был король во времена Шекспира? Эпоха Шекспира, эпоха Пушкина, эпоха Мольера, эпоха греческого театра… А кто был в это время цезарем — это надо смотреть в справочниках. От всего развития человечества остается только культура и искусство. Остальное — ерунда. Ничего другого не остается, как бы мы ни старались. Даже научное открытие только мостик для следующих.

Науку познаёшь с помощью слов, искусство — с помощью практики, а отчуждённость познаётся в компании.

Подобно этому человеку доступен целый ряд аффектов, посвященных нечувственным содержаниям. Напрасно было бы думать, что аффекты души могут пленяться и возгораться только от восприятия вещей или их протяженных образов. Если даже обычно страсть человека прилепляется к внешней видимости, то это еще не значит, что ею не руководит в этом смутное искание сверхчувственной сущности. Искусство обнаруживает это искание с несомненною определенностью и силою: ибо то, что вынашивает и осуществляет истинный художник, есть всегда обстояние, несводимое к чувственной видимости его произведения. Художественный аффект, приводящий в движение творческую фантазию, всегда глубже своего чувственного повода; так что предметное содержание эстетического произведения никогда не исчерпывается его чувственно восприемлемою материей. Истинный художник ищет не “удачного” выражения и ;не “красивого” сочетания, но красоты: он стремится явить сверхчувственное предметное содержание своего аффекта в виде адекватного, чувственно-единичного образа, “красивость” и “удачность” которого могут быть только порождением сверхчувственного предмета, уловленного в адекватном опыте. Такова природа всего художественного.

Японцы не создают произведения искусства для удовольствия, там совсем другая философия, и цели отличаются от целей Западного человека. Их цель через созерцание показать красоту и уродство этого мира. Одно без другого невозможно. Если есть Басё, то должен быть иямису, если есть воспевающий красоту природы Хирошиге должны быть окрававленные девочки-аниме, если есть сад камней с его воспеванием бессмертия должно быть харакири с неаппетитными физиологическими подробностями. trotka https://ivanov-petrov.livejournal.com/2366354.html?thread=179867794#t179867794

после посещения Крыма в паспорте появится отметка таможни , наличие такой отметки - посещения аннексированной территории в незаконном порядке - запросто поставит крест на посещении , скажем , Америки...Ришар узнал об этом , раскинул мозгами и решил - на хрен ему тот Крым сдался...иметь потом проблемы в нормальных странах....

– Чтобы развиваться, надо прилагать усилия. Но тут это не работает, потому как можно выйти на сцену, рассказать старый анекдот и все – ты уже комик и звезда. Нельзя собрать выпускников художественного училища или кавээнщиков и потребовать от них создать произведение искусства. Они в университете бегали в студенческий клуб и даже профессию не получили, а в итоге оккупируют сферу культуры, полагая, что занимаются искусством

Сейчас все чаще слышу крики в Украине: “На...уй великую русскую литературу”. Хочу спросить, что лично вам сделали Пушкин и другие? Чем не угодили? Может, тем, что помогали Шевченко и Гоголю? Шевченко вообще не было, если бы не великая русская литература. Талант в молодом парне рассмотрели представители русской культуры.

У меня нет дурацкого монотеистического взгляда на вещи, что некий бог все устроит. Никто ничего для нас устраивать не будет! Мы от рождения – животные. Чтобы стать людьми, надо всю жизнь биться башкой о гранит науки, постоянно себя ограничивать ради получения самого ценного сокровища на земле – знаний. У нас же впаривают совершенно другие постулаты, которые вообще не имеют отношения к ценностям.

Вероятно, мне просто нужно завершить этот социальный эксперимент над собственной жизнью. Заметьте, в отличие от Порошенко и прочих ему подобных псевдополитиков, я не ставлю эксперименты над людьми, только над собой.

– Думаете, в ближайшее время такие фильмы буду снимать? – Нет, будут снимать следующий сезон “Україна має талант” и прыгать, чтобы не быть москалем. Так понимаю, здесь нужнее Зеленский и Потап, который стягивает с себя штаны, Повалий и Лорак, которые готовы и нашим и вашим... При этом они все кричат, что занимаются искусством. Я бы хотел ответить им: "Друзья мои, Моцарт занимался искусством, а вы просто тратите чужое время и свою жизнь".

Уж лучше забудьте об артисте Пашинине. Иногда, чтобы остаться человеком, надо предать свою мечту.

Оказывается, можно убить сотню украинцев, потом сказать “нам приказали” и спокойно жить дальше!

Поэтому мне совершенно чужды люди, которые не разделяют цивилизационные европейские ценности. У них есть свой ареал обитания, пусть там живут и наслаждаются тем, чего достигли, и пускай их лечит Аллах.

Видит Бог, я тоже когда-то любил всех людей на свете. Но потом наступил критический момент. Пришло понимание, что вся эта восточная ложь заканчивается только одним – он называет тебя своим братом, чтобы претендовать на твое наследие. А как только он говорит “мы единый народ”, так и знай – твое наследство уже у него в кармане, а ты ему больше не нужен.