Августин во многих своих разных работах ставит во главу угла не осознание, а стремление. Стремление к счастью, которое присуще всем без исключения, он считает изначальным — как ориентацию человека на Бога. То есть, немного огрубляя, мы видим тут примат воли над интеллектом. Таким образом, он разрушает мгновенность «присутствия», характеризующий картезианство и его производные и вводит динамику в структуру личности, лишая «человеческий субъект» его рационалистической определённости. Человек ещё не является тем, чем он должен стать. Он ещё должен получить себя в дар от Бога.

Похоже, молодежь пойдет к спасению не через волю, которой у нее нет, а через Ум, который у нее есть, – все остальное приложится. Не рациональный ум, интеллект, а духовный, целостный. То, что имел в виду Порфирий: «Душа, которая поворачивается к материи, страдает и нищенствует, лишается своей силы. Но если она вернется к разуму, она получит полноту и обретет вновь свою целостность» («Начала», 37). Что и говорить, без воли и Ум не явит себя, но это, в самом деле, особая воля – духовная, воля к мудрости, не «к власти». Если же «волю» абсолютизировать, подменяя ею Целое, тогда искривляется путь, ведет к безволию.

в то время как (в идеале) наука есть верная настройка мышления, а религия есть верная настройка воли, искусство есть верная настройка восприятия.

Душа делает выбор проявления себя и тем самым формирует потенциал, после которого и начинается движение в определенную сторону. Движение будет до тех пор пока не будет осознания и выбора нового пути. Те события, которые обычно понимаются под кармой - суть незавершенные потенциалы прошлых жизней.

Нам очень легко удерживать внимание на неестественных картинках. Эволюция так сделала, чтобы все незнакомое приковывало наше внимание и мы были готовы отреагировать на внезапную от него угрозу. Видео и все такое оно становится магнитом внимания. То есть, мне не нужно сознательными усилиями удерживать на этом объекте внимание. Оно как бы удерживается само. Если злоупотреблять видосиками, то я начинаю реже пользоваться механизмами сознательного направления внимания и из-за этого атрофируется моя способность им управлять, то есть направлять его туда, где оно мне сейчас нужно, отрывая его от магнита, на который оно случайно попало.

- Как учили нас индусы когда-то "Ты не тело, ты не разум, ты не чувства. Ты - воля!"- Воля — это преодоление конфликта мотиваций на уровне лобной коры. Регуляционный механизм, бесспорно, молодой и один из самых свежих, но всё ещё неспособный выйти за пределы того, что в него заложено в процессе формирования нейронных связей.

Пусть отсохнет язык у распорядительных прожектеров. Не будем стыдиться немоты и потерянности. Не будем говорить гладко, будем стыдиться легких планов и призывов.(«Свои и чужие»)

…За всё упорядоченное существование не отдам странного, легковесного: внезапной беспричинной радости, просто так, из ничего; игры; свободной мысли. Против тяжкой настойчивости порядка и лада сила того, чего на земле нет. Покой и воля.

"дефицит волевых усилий".Только кажется, что воля человека способна двигаться вниз. На самом деле она, дойдя до конца дуги, замирает, встречая сопротивление материала. Там еще колеблется из стороны в сторону в нижней точке, но уже нет ни на что сил. Воля, как аспект интеллекта, должна двигаться вверх и значительное время проводить в своей среде — среди разумных, плодотворных, конструктивных идей.Поэтому, раз все идут вниз, то у всех и воли нет.

Делайте, что хотите, вы все равно всегда сделаете только то, что у вас получается. Что бы вы ни делали, какие бы установки себе ни задавали, вы сделаете то, что определяется бессознательным. А сознание только оформит какие-то более или менее обоснованные представления, почему вы это делали. Вопрос «что делать?» — это вопрос апеллирующей к сознанию. Но сознание как раз не определяет, что делать. Оно находит объяснения тому, что вы делаете. Не больше того.

4. Не пища – зло, но чревоугодие, не чадотворение, но блуд (πορνεία), не имущество, но сребролюбие, не слава, но тщеславие (пустолавие). А коли так, нет в сущем никакого зла, если нет злоупотребления, которое происходит от нерадения ума о возделывании естественного.5. Блаженный Дионисий говорит, что в демонах зло точно такое же: безрассудная воля, неразумное вожделение, необузданные фантазии. Безрассудство же, и неразумие, и необузданность у разумных – есть утрата разума, и ума, и рассуждения. Утраты же – суть вторичное состояние (следствие). Ибо было – когда имелись в них и разум, и ум, и рассуждение осторожное. А коли так – то никакие демоны не злы по природе, но от злоупотребления природными силами (способностями) сделались злыми. св.Максим Исповедник

Знание это наличие установленных фактов и связей между ними. Понимание, это наличие/размещение своего "Я" в ряду фактов и связей между ними. Поэтому понимание - индивидуально. Введение аксиоматического базиса - означает, что факты из понимания также будут являться установленными. Для того, чтобы это стало, нужно вынуть "Я" из понимания и провести ревизию фактов. Без воли тут конечно никак

Знание есть способ говорить о том, чего ты не понимаешь.Понимание есть способ думать о том, чего ты не знаешь.Знание, в отличие от понимания, не отвечает на вопрос "почему?". Отвечая на вопрос "почему?", мы умножаем не знание, но понимание. Знание обобщено и социально, понимание индивидуально.Единственная возможность свести знание и понимание воедино - введение аксиоматического базиса. Основной действительно серьезной задачей которого является задача сделать понимание актом воли.

Знание есть способ говорить о том, чего ты не понимаешь.Понимание есть способ думать о том, чего ты не знаешь.Знание, в отличие от понимания, не отвечает на вопрос "почему?". Отвечая на вопрос "почему?", мы умножаем не знание, но понимание. Знание обобщено и социально, понимание индивидуально.Единственная возможность свести знание и понимание воедино - введение аксиоматического базиса. Основной действительно серьезной задачей которого является задача сделать понимание актом воли.

В отличие от влечения к смерти, чуждая воля не является какой-то вездесущей силой или тенденцией, и по сути она не так уж и неотвратима. Чуждая воля – это словно свидетельство о наличии хронической болезни и, в то же время, злонамеренной силы внутри, жаждущей разрушения, ибо она есть проявление стихии, неподвластной контролю, неумеренной и неуличённой в своей смертоносности, словно что-то неизбежное – что-то, что в порядке вещей. Как таковая, чуждая воля – это властолюбивый порыв. Но, в отличие от одержимостью дьяволом, где демон бравирует, учиняя пытки по отношению к одержимому, чуждая воля всегда зловеще утончённая. Она незаметно охватывает волю – как волю рациональную, необходимую для индивидуации, так и волю в смысле способности выбора и обладания свободой. Её главная задача – лишить человека его рассудка, являясь под личиной его привычной мирской рутины. Сначала притворяясь, что она фактически является частью его воли, её желаний и целей, она – когда фаза захвата уже пройдена – последовательно разрушает человеческий разум, неумолимо разлагая его шаг за шагом. Разум вытесняется чуждой волей, и как только он будет окончательно реконструирован по её прихоти, как только прах прежнего рассудка будет предан бесстрастному ветру, чуждая воля начнёт преследовать своего носителя, но уже не в столь явно садистской форме. Жертва как и прежде пробуждается, вступает в [свою], как ей верится, мирную жизнь. Она не задаётся вопросом, почему у неё на уме X, а не Y, почему она предпочитает одно, а не другое, живёт так, а не этак. Всё это лишь часть реальности, а засим – данность, неизбежность, императив. Жертва и не подозревает, что всё, что она думает и делает, – она думает и делает на поводу у чужой воли, что она извергается гноем, и как только будет окончательно поглощена ею, и тело её станет лишь пустой оболочкой, она обмякнет в агонии перед ликом холодной и суровой реальности, которая нашепчет ей откровение о том, насколько она была одержима и безрассудна, как она была лишь расходным материалом, словно бритвенное лезвие, на протяжении всей своей жизни.

"О, память сердца, ты сильней..."Если воля приказывает телу, оно обычно подчиняется. Но если воля приказывает душе, которая расколота на множество противоречивых желаний и "воль", результат непредсказуем: “Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю.” (Посл. ап. Павла к римл., 7:19)"У Августина, как позднее и у Дунса Скота, разрешение внутреннего конфликта Воли происходит через преобразование самой Воли, ее превращения в Любовь"[1]. Тот, кто любит поесть, не пропустит время обеда. Творческий человек, cоответственно, может забыть пообедать, поскольку занят тем, что ему любо. Влюбленный не забудет о свидании. Любовь проявляется как воля, как единство воли в человеке, которое обеспечивает постоянство внимания."Воля как внимание необходима для восприятия за счет связывания воедино того, у кого есть глаза, чтобы видеть, и того, что видится. Только единящая сила любви сильнее. Ведь любовь соединяет своими узами «чудесным образом», так что образуется единство между любящим и возлюбленным”[2]."Любовь несет с собой постоянство, на которое ум в ином случае не способен. Августин концептуализовал слова Павла в Послании Коринфянам: «Любовь никогда не перестает»; из трех «пребывающих» — Веры, Надежды и Любви — «любовь из них больше [т. е. самая стойкая и постоянная]» (I поcл. к Коринфянам 13:8, 13)”[3]."Любовь … своего рода постоянная и устойчивая Воля"[4] * * *Основная проблема в практике памятования (пробужденность - трезвение, присутствие, самовспоминание) - то, что мы постоянно о нем забываем. Обычный человек не способен к постоянству внимания. Всегда есть множество отвлекающих обстоятельств, желаний и интересов, порождающих внутреннюю раздробленность. Для постоянства поминания необходимо усилием воли поддерживать особый эмоциональный накал: поскольку внимание интенционально, направлено на объект, оно связано с эмоциональной заинтересованностью.В гурджиевской терминологии это подключение более высоких уровней "эмоционального центра". Cуфии говорят о "присутствии сердца", это более высокая ступень по сравнению с "присутствием дыхания", которое требует усилия воли. Присутствие сердца можно охарактеризовать как опыт любви, и на более высоких уровнях оно делает памятование интенсивным, постоянным и не требующим усилий.

‘Действия воли, рассудка, воображения, чувств становятся мышлением в той мере, в какой мы их замечаем, воспринимаем, то есть осознаем. Если же они неосознанны, то они не мысль, что с позиций радикального сомнения сразу же ставит под вопрос само их существование. Из всего этого можно сделать вывод, что мышление отождествляется у Декарта с сознанием, понятым как самонаблюдение, интроспекция. «Сознавать значит мыслить и в то же самое время обдумывать свою мысль», — пишет он в «Беседе с Бурманом»

Так что, когда я предлагаю понимать обнаруживаемые нами в себе импульсы как "божью волю", я стараюсь подчеркнуть, что в них надо видеть не произвольное желание и волеизъявление, а некие абсолютные величины, с коими нужно научиться правильно обращаться. Воля способна лишь частично контролировать их. Она в состоянии подавить их, но не изменить их природу, и то, что было однажды подавлено, выплывает снова, в другом месте и в измененной форме, но на этот раз -нагруженное раздражением, превращающим ранее безобидный природный импульс в нашего врага. Я также хотел бы, чтобы термин "Бог", подразумеваемый понятием "божьей воли", понимался не столько в христианском его значении, сколько в том смысле, в котором Диотима ответила Сократу, что Эрос есть "великий демон" (Платон, "Пир", 202 Д-Е: "Так что же такое Эрос? - спросил я... -Великий демон, Сократ. Ведь все демоны представляют собой нечто среднее между богом и смертным").Греческие слова daimon и daimonion обозначают некую определяющую силу, приходящую к человеку извне, подобно провидению или судьбе, - хотя этическое принятие решений остается за человеком. Он, однако, должен знать, что делает и относительно чего принимает решение. Тогда он, повинуясь, следует не одному только своему мнению, - а отвергая эту силу, он уничтожает не одно только свое изобретение.

Приснилось рассыпание - что спать и видеть сон могу только в рассыпанном виде. Что воля, которая обычно держит меня, перед сновидением куда-то девается и без нее я бьюсь в собственное тело, как в сетку комары - в невидимую сетку за которой горит монитор с моим сновидением. И главное, что там нет ничего больше, кроме этого монитора.

Понятно, что объективность сверхчувственного предмета усматривается не всеми и познается немногими. Исследование его требует особого подхода, особого восприятия, особой культуры воли и внимания; оно возможно только при спецификации душевно-духовного опыта и удается только тому, кто выработал в себе умение внимать сверхчувственному предмету. Исследуя свой предмет, философия начинает с подлинного и реального опыта; она останавливается первоначально на единичном восприятии и добивается в его пределах адекватности, стремясь воспринять предмет так, как он есть на самом деле, т. е. так, как он есть для всех и каждого, т. е. так, как он есть сам по себе и как, следовательно, он должен быть правильно и адекватно воспринят всеми; этим она как бы переселяет содержание предмета в среду испытующей души, чтобы вслед за тем сосредоточить все внимание на усмотрении сущности этого адекватно испытанного содержания, на уловлении ее мыслью и на выражении ее словами. Все это удается, конечно, не сразу, не всегда и не при всяких условиях; это требует большого напряжения всех сил души, и притом не только позитивного, но и негативного напряжения, т. е. и в смысле интенсивного участия, и в смысле произвольного задержания той или иной функции. Здесь бывает необходима и своеобразная, утонченная, индуктивно-экспериментальная проверка внутреннего опыта — то скепсис и осторожное, крадущееся вопроша-ние, то наблюдение за собой, самоанализ и humor sui *, то забвение о себе и сосредоточенное погружение в непосредственное переживание предмета. Но и этого мало. Философ больше, чем всякий другой ученый, должен овладеть силами своего бессознательного, очистить их, придать им гибкость и покорность, сделать их совершенным орудием предметовидения.

В Эсхатоне никто не виноват, это воля небес. Небесное тело нельзя рассматривать как живое или мыслящее существо, потому что это не элемент биоты. Но планета или звезда - колоссальная сверхсистема, обладающая грандиозной каузальностью: гравитационной, магнитной, радиационной, системообразующей. Их потоки вещества и энергии в квадриллионы раз превосходят обмен веществ одного организма. В рамках теории сверхмедленных процессов или сверхсложных систем можно считать, что планета обладает некоей волей и целеустремлённостью, причём колоссальной. Сдвинуть планету со своего пути, нарушить её оболочки способен только огромный астрономический объект - преодолевая инертность и резилентность.

...Важно и весомо только то, что человек сделает в слабости, замешательстве, в амехании, когда нет путей. Сильные позиции иллюзорны, подстроены, ведут в тупик.(«И слово слову отвечает»)