можно прозирать то, что не относится к зрению, видеть невидимое, узнавать незнакомое - созерцать сами мысли, идеи? Делать таким образом их видимыми - в себе, собой оживлять, чтобы они могли заработать - сами по себе они могут разве только витать, безо всякого развития и иначе, как через наше сознание не раскрываются, не работают, не взаимодействуют.

у меня бывали сны, проснувшись от которых, и явным образом «вернувшись в действительность», чувствуешь так, что словно заснул, а не проснулся. И проснувшимся ты только что был там, во сне. Но, как правило, это осознанные сны (не любые). Но критерий смазывается. Поскольку, выйдя из сна, где всё сознавал с какой-то ярко-яростной силой, ты по инерции сознаёшь и в знакомой действительности по тому же шаблону. И ощущение, что «заснул» исходит не из нутра, а как раз из окружающего мира повседневности. Эмоционально у меня такая разница ощущается как резкий переход из ясного тёплого и яркого дня в стылый и пасмурный. Но ведь ничто не мешает продолжать сознавать с той же силой всё, окружающее тебя, наяву. Однако, могу сказать, что для меня есть такое внутреннее различение, которое ближе всего к сознательности (я про то, что для меня если уж и наполнять это слово каким-то особым смыслом отличения, то как раз вот этим). Правда, даже посреди обычной суеты и круговорота, это случается вполне себе регулярно. Это такое состояние, возникающее всегда неожиданно, когда круговорот и вереница вдруг останавливаются и возникает ощущение вне времени, когда все, только что висящие на тебе задачи и устремления вдруг отвалились и больше никуда не нужно идти. И ты озираешься вокруг себя, а в уме безмолвные вопросы «как я сюда попал», «да кто же я сам», «чем я тут вообще занимаюсь», «почему я – это именно я, а не кто-либо другой». И ты даже чувствуешь себя этим вот самым почти другим. Если называть такую «остановку» сознательностью, то у меня ни разу не хватало сил «растянуть» подобное состояние нето чтобы на недельку, а и на сутки. И, опять же, возвращаясь к различению в других людях, я вполне себе догадываюсь, что подобные остановки, возможно под другиминазваниями и вопросами, случаются постоянно с каждым. И никак не смогу отличить, когда человек оказался в этом состоянии, или же одного в этом состоянии, от другого в обычном состоянии.

- Всякая логика неполна. Неполнота такой логики как "физика" обнаруживается в так называемых квантовых состояниях и квантовых эффектах. Все парадоксы в этой области обусловлены невозможностью в рамках редукционизма физики интерпретировать холистические, или метафизические реалии. Из этой невозможности находят два выхода: 1) "реальность" это иллюзия. 2) мультивселенная. На мой взгляд второе придумали трусы, это интеллектуальный эскапизм, он же абсолютизация редукционизма.- Вывод, кажется, в том, что "единая, общая на всех реальность" это иллюзия. Что трудно интерпретировать холистически. Целостная реальность превращается в мультивселенную нового вида — по вселенной на каждое сознание. Или по вселенной на каждое представление о вселенной.

"Мое внимание разделено в двух направлениях, а я нахожусь в центре. Это акт самовспоминания. Я хочу держать часть своего внимания на осознании принадлежности к более высокому уровню, и под этим влиянием попробовать открыться внешнему миру..."

единственное, что является отзвуком иного бытия в нас, это наше ощущение себя самими собой, а совсем не вводящее нас в заблуждение сознание. Даже прожив целую жизнь, мы так никогда и не найдём ответа, для чего понадобилось индивидуальное ощущение себя самим собой незначительного и мало что меняющего существа в этой бескрайней вселенной безжизненных гигантских камней, вращающихся вокруг исполинских светил по относительно замкнутым элиптическим орбитам.

«Не Путь может расширить человека, а человек может расширить Путь»

«Именно средства, путь свидетельствуют о духе, которым проникнуты люди». Это касается и формы борьбы за свободу человека, которая «есть прежде всего изменение структуры сознания… Это внутренняя глубинная революция, совершающаяся в экзистенциальном, а не историческом времени… Подчинение Истине, которая вместе с тем есть путь и жизнь. Истина дается лишь Свободе»

В этом весь Достоевский – «все хорошо», а ведь он не утешал, утверждая, что на земле «все хорошо, все», но только люди не знают этого, живут обманом. А когда поймут, что если «все хорошо», то и «они хороши», и будут они «человекобоги», для которых «времени больше не будет», оно погаснет в уме. «Кто научит, что все хорошо, тот мир закончит» [ 88 ]. (Каждый человек-будда, только не каждый понимает это.) Зло изживает себя «на имманентных путях», – говорит Бердяев, самоистребляется как всякая химера. Злом называется то, «что человек совершает, и то, что он терпит. Первое – это грех, второе – наказание» (Августин. Против манихеев, 26). Значит, терпимость ко злу, как и борьба с ним его же средствами, лишь усугубляет мировое зло. Зло врачуется добром и думанием, как тьма рассеивается светом по мере расширения сознания, внутреннего бытия, когда просыпается

«Если универсум с астрономической точки зрения нам представляется в состоянии пространственного расширения (от ничтожно малого к безмерно громадному), то таким же образом и еще более отчетливо с физико-химической точки зрения он выступает перед нами как бы в состоянии органического свертывания к самому себе (перехода от очень простых тел к чрезвычайно сложным) – это специфическое свертывание «сложности», как показывает опыт, связано с соответствующим увеличением внутренней сосредоточенности (интерьеризации), т.е. психики (psychi) или сознания»

Легко быть вдали, трудно вблизи. Легко падать. Страшно высок человек и может долго падать. Но отпасть от самого себя, когда ищешь себя и не находишь, разве не ужасно? И как трудно потом восстановиться. Труднее чем удержаться от падения. Мысль, сознание это и есть хранение себя, тот мед, которым сберегают мумию. Сладостное раздумие о глубинах, оно и хранит.

«Правильным» называется такое системное действие, которое согласовано с суперсистемным намерением. В видимой нам природе на такое действие способен только человек, так как только он имеет определённый ресурс свободы воли и индивидуального сознания, чтобы самостоятельно принимать решения.«Грехом», соответственно, называется системное действие, противоречащее суперсистемному, в простонародье гордыня и все производные. Что же касается греха именно «первородного», тот тут прежде всё та же проблема методологии: иррациональна сама идея возможности свести сложные абстракции какого-то предмета до уровня простой конкретики, если вы не учите соответствующую матчасть. На выходе будет каша из суеверий и догадок. Впрочем, как генератор цитат вполне годится.Немного вынужденной профанации: характеристика «первородный» говорит о грехе, совершённом единицами сознания (индивидуальными или групповыми) до «сотворения мира». В «прошлой жизни», если хотите, только речь идёт об инкарнациях Сущностей в масштабах планет. Более того, как и в случае с «комарами и клещами», само сотворение мира было кармическим следствием этих доисторических причин, с целью их исправления. Поэтому с макрокосмической точки зрения всё происходящее тут «естественно», то есть детерминировано законом и не подлежит обсуждению, нет никакой проблемы теодицеи. А вот с микрокосмической точки зрения «мразей» — решайте сами. Вы свободны в своих пределах выбора. Вот в чём самый главный «прикол» бытия. Две стороны выбора сегодня контрастны как никогда со времён Курукшетры. В этом смысле наиболее простой и адекватный комментарий выше сделал Эдвард mozgosteb Нортон: «Само нахождение в человеческом мире всегда либо соучастие, либо попустительство» — перефразируя фундаментальный для человечества евангельский постулат: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». Все разговоры о «грехе» можно свести к этому закону метафизической природы, вы либо его понимаете, или хотя бы имеете намерение вникнуть, либо... как в анекдоте: «Штирлиц стоял на своём»

Каждый индивидуум является неотъемлемой частью  человечества; тем не менее, каждый из вас живет своей собственной жизнью, реагирует на свои собственные впечатления, откликается на внешние влияния и импульсы и, в свою очередь, оказывает влияние, излучая определенное качество, или выражая ряд характерных свойств. Таким образом вы также  влияете на своё окружение и на тех, с кем контактируете. Однако  вы остаетесь частью феноменальной сущности, которой мы даем название человечество. Теперь распространите эту идею на бóльшую феноменальную сущность — Солнечную систему, которая, в свою очередь, представляет собой часть ещё большей жизни, выражающей Себя через семь солнечных систем, одна из которых наша. Если вы сможете уловить эту идею, смутная картина великой основополагающей эзотерической истины проявится в вашем сознании. Жизнь и влияния, излучения и эманации этой Сущности и их совокупное воздействие на нашу планетарную жизнь, на царства природы и сменяющиеся человеческие цивилизации — вот неполная картина того, что нам предстоит рассмотреть.

Душа делает выбор проявления себя и тем самым формирует потенциал, после которого и начинается движение в определенную сторону. Движение будет до тех пор пока не будет осознания и выбора нового пути. Те события, которые обычно понимаются под кармой - суть незавершенные потенциалы прошлых жизней.

Экзальтированное состояние расширившегося сознания, сопровождающееся ощущением счастья, которое я испытал при пробуждении змеиного огня, носило чисто субъективный характер и не поддавалось ни исследованию, ни точному описанию. Единица сознания, в которой доминировало «эго» и к которой я привык с детства, внезапно расширилась до сияющего круга сознания, который все рос и рос, пока не достиг своего максимального размера, где мое прежнее «я», утратив границы, оказалось в центре сияющей сферы сознания огромных размеров. Иными словами, из крошечного свечения мое осознание разрослось в лучистое озеро света, в котором тонуло мое «я», полностью постигая при этом блаженную мощь сознания — близкого и, в то же время, далекого. Точнее, наряду с расширенным полем осознания существовало и сознание «эго» — отдельно друг от друга, и в то же время составляя одно целое.

Когда речь стоит как укрепить связь между воплощением и духом, кажется самый простой способ – это просто войти внутрь сознания и понять его изнутри. Но многие думают, что это невозможно, или это как насилие, которое они делают входя внутрь. Но если не отделять, а понять, что одно продолжение другого, что это один поток, то самого понятия – входить просто исчезает, вы и так уже друг в друге.

И эти все телесные вещи имеют свои сокрытые в природе причины. Свои формы, придающие красоту устройству этого видимого мира, они представляют для очищения чувствам; так что кажется, будто они желают быть познаваемы взамен того, что сами не могут познавать. Но мы так воспринимаем их телесным чувством, что судим о них уже не телесным чувством. Ибо у нас есть иное чувство – (чувство) внутреннего человека, далеко превосходящее прочие, посредством которого мы различаем справедливое и несправедливое: справедливое – когда оно имеет известный созерцаемый умом вид, несправедливое – когда не имеет его. Для деятельности этого чувства не нужны ни острота глазного зрачка, ни отверстие уха, ни продушины ноздрей, ни проба ртом и никакое другое телесное прикосновение. Благодаря ему я убежден, что я существую и что знаю об этом; благодаря ему я люблю это и уверен, что люблю.

Человек не выпячен всегда в центр вещей, чтобы вещи проходили перед ним парадом; а он сам, человек, существует не от себя, не своими силами, а, так сказать, периодически, от случая к случаю, — не своими средствами обеспечивает себе постоянное субъективное существование, средствами усиления сознания, а выхватывается время от времени из мрака тем же лучом ясности, который приходит с бытием.(«Ранний Хайдеггер»)

к народу можно отнести тех, у кого преобладает реактивное поведение. Вся жизнь по классической схеме "стимул — реакция". Внутренние позывы тоже к стимулам можно отнести. Короче, у кого бытиё определяет сознание, а не наоборот

‘На самом же деле мы воспринимаем нисходящую, направленную изнутри наружу нейронную фантазию, которую реальность просто обуздывает, а не смотрим на какую бы то ни было реальность сквозь прозрачное окно.’

‘Наш перцептивный мир, полный цветов, форм и звуков, – это не что иное, как наиболее вероятные предположения нашего мозга о скрытых причинах и источниках его бесцветных, бесформенных и беззвучных входящих сенсорных данных.’

‘Доведя эту идею до логического конца, мы увидим, что содержание сознания – это что-то вроде сна наяву, контролируемой галлюцинации, которая одновременно превосходит реальный мир и уступает ему.’

Суфийская Традиция не является ни религией, ни культом. Это жизненная философия, и ее цель – предложить человеку практический путь к достижению более высокого уровня сознания

‘Если принять, что каждый реальный мозг, порождающий действительность, является индивидуальным мозгом, то и возникающая действительность в каждом случае является индивидуальной. Таким образом, индивидуальных действительностей существует столько же, сколько реальных мозгов.’

‘Во всех утверждениях о «внешнем» (сам факт существования которого, строго говоря, недоказуем) мире по-умолчанию учитывается то обстоятельство, что ВСЕГДА внешний мир воспринимается хомо сапиенсом через дополнительный слой абстрагирования, который информацию, поступающую (предположительно) из внешнего мира всегда искажает.’

‘Несмотря на некоторые различия в интерпретации механизмов и источников субъективного, можно сказать, что все они [представители различных направлений философии и педагогики] говорят о наличии в сознании человека некоторой виртуальной динамической модели. В этой модели мир природы отграничен от человека и противопоставлен ему, являясь источником событий, составляющих содержание его бытия.’

‘Мы часто забываем о том, что наше зрение отражает не физическую реальность, а то, что мозг думает о ней.’ ‘множество отделов мозга слаженно работают, чтобы сконструировать модель видимого мира’

‘Что может быть проще или очевиднее, чем цвета? Небо голубое. Свежая трава зеленая. Кровь красная. Солнце и луна желтые. Мы воспринимаем цвета как присущие вещам. Синее — в небе, зеленое — в траве, красное — в крови, желтое — на солнце. Мы видим цвет, и все же это неправильно, такой же неправильно, как то, что мы видим, движущееся Солнце, поднимающееся над краем неподвижной Земли. Точно так же, как астрономия говорит нам, что Земля движется вокруг Солнца, а не Солнце вокруг неподвижной Земли, так и когнитивная наука говорит нам, что цвета не существуют во внешнем мире. В условиях окружающего мира наши тела и мозг эволюционировали таким образом, чтобы создавать цвета.’

‘Скрывая от нас все бессознательные заключения, к которым он приходит, наш мозг создает у нас иллюзию непосредственного контакта с материальным миром.’

‘Все эти феномены составляют ваши сознательные восприятия: от самых смутных ощущений, о которых знаете только вы (например, начальное чувство релаксации в ногах), до всего цельного мира, который вы разделяете с другими. Потому что, как и ваши внутренние ощущения, этот мир снаружи конструируется вашим мозгом и существует внутри вашего сознания. В самом буквальном смысле слова мир, который мы сознательно ощущаем, вовсе не находится снаружи: он находится внутри каждого из нас.’

жизнь – неустанное упражнение в собственной смертности. Не в смерти, нет, не в умирании (ну, в них есть свои упражнения), - а именно в смертности: в осознании и прочувствовании собственных границ, в распоряжении убывающим временем и веществом жизни, которые в этих границах умещаются, - и этот навык надо именно что создавать и отрабатывать всё время заново, потому что условия же меняются постоянно, границы сжимаются, время убывает

"Освобожденное сознание может подняться еще выше – туда, где проблемы страдания и зла больше не существует, и увидеть оттуда все проявленное в свете высшего тождества, в котором все предопределено в спонтанной самосущей истине вещей и все оправдано с точки зрения абсолютного сознания, мудрости и абсолютной Радости, пребывающих за всем сотворенным и несотворенным, где все утверждения и отрицания видятся глазами невыразимой Реальности, объединяющей и примиряющей их. Но это знание невыразимо для человеческого разума; его светоносный язык слишком непонятен, а сам свет слишком ярок для сознания, привыкшего к напряженной борьбе и мраку космической тайны; он слишком запутался в ней, чтобы увидеть путеводную нить и понять ее секрет. Во всяком случае, только когда наш дух поднимается за пределы зоны мрака и борьбы, нам открывается весь смысл и значение этой тайны, а душа находит разрешение своей загадки и освобождение. Восхождение к этим высотам – истинный путь к освобождению и единственное средство обретения безошибочного знания".

Выбор, когда он не от ума, а сознательный, когда не взвешивание, не предпочтение, не развилка, не вагонетка, а когда отчаяние такое же полное, как и сознание. Такое, что может уже заместить собой Я, позволит забыть о себе и набраться решимости действовать – решимости и безумия. Не так искать во всей этой бессмыслице смысл, стоящий за ней, больший, чем она, как найтись для него, сделать так, чтобы он заметил тебя и вынул тебя из этого бреда. Получается сознательный выбор это когда не ты выбираешь, а когда выбирают тебя.

Прощайте, годы безвременщины, Простимся, бездне унижений Бросающая вызов женщина! Я — поле твоего сражения. Прощай, размах крыла расправленный, Полета вольное упорство, И образ мира, в слове явленный, И творчество, и чудотворство".

В Аватамсака Сутре говорится, что все дхармы - плод нашего сознания. Если меняется наше сознание, то причины и условия тоже меняются. В каком бы направлении не двигалось наше сознание, туда же движутся причины и условия. Если меняется наше отношение к тому, что мы воспринимаем, то меняется и воспринимаемое нами. Если мы не приложим усилия к изменению своего сознания и жизни, то пребудем под влиянием потока событий, который мы уже привели в движение. Но если мы принимаем Буддадхарму как часть нашего мировоззрения, то причины и условия изменят направление, и события нашей жизни тоже изменятся.

М: Я почему-то ощущаю их на уровне макушки, возможно потому что они как бы выше, над всем. Мне показывают образы, что мысли как бы разбиты на сегменты, или слои (в сегменте как тысячи или миллионы мыслеимпульсов). Внутри сегмента как бы хорошая связь многих к многим, а между сегментами связи слабые. Как бы проявление оторванности или слабой связи из-за неприятия одних мыслей другими?О: Когда сознание думает над чем то, то оно проникает в те или иные инфо слои мыслей. Есть такое понимание как широта мышления... И люди или другие сознания используют крайне ограниченные спектр слоев мыслей, и поэтому по сути черпают свои идеи в очень ограниченных пластах. Которые по факту тут как бы живут и сильны, а другие для них просто недоступны, или они их не видят, или не осознают. А даже если кто-то проникает в эти пласты другие не принимают это, и в итоге оно отторгается.

« ... Боль – единственное телесное доказательство существования сознания, а возможно, и единственное его физическое выражение». (Юкио Мисима, «Солнце и сталь»)Да, слушал как-то лекцию о проблемах сознания, и там была высказана здравая мысль, как раз в духе этого афоризма — сознание можно считать зародившимся у тех существ, которые ощущают боль. Не реагируют на неприятные воздействия убеганием, а ощущают. Конечно, едва ли возможно установить (и даже поверить в), что бактерия, заплывшая в смертельно опасную среду, испытывает боль, но уже про муравья с его ганглиями едва ли можно сомневаться. Субъективное переживание боли = сознание, пусть и в таких крайне примитивных формах. Да и такие ли уж они примитивные? Заслоняющие весь мир.

‘В результате научной революции и современных научных успехов мы породили материалистическое общество, которому уже не удается обратиться к духовному поиску, который нас воспитывает.’ ‘Самое важное, что в «древние времена» мы путешествовали по нашему миру и открывали в себе переживания, которые соответствовали тому, что мы наблюдали в мире: мы просыпались на рассвете и засыпали на закате. Мы были тесно связаны на каждом уровне с циклами природы. Этот процесс был разорван коперниковской революцией и последующим развитием в биологии — даже нашим исследованием квантовой физики и космологии — и в конечной интерпретации нашего личного опыта. Но сегодня мы снова открываем, что это мы кто наблюдает космос и кто осознает, что мы наблюдаем; что это мы кто наблюдает наше путешествие по миру и кто наблюдает наши наблюдения.’ ‘Мы знаем, что home sapiens испытывал духовный аспект «существования» с самого начала появления нашего вида. Наука — это поиск и нет никакой причины, чтобы ученые обязаны продолжать ограничивать этот поиск сведением его к составу материи.’

одно из фундаментальных понятий в буддизме. Клеша обуславливает омрачение сознания, его загрязнение, аффект. Этим понятием обозначают эмоциональную окрашенность восприятия мира эгоцентрированным сознанием, мешающую ощущать мир таким, какой он есть в действительности. В «Виттхупама-сутте» («Пример с тканью», МН 7) перечисляется 16 загрязнений ума: Алчность и нечестивая жадность. Недоброжелательность. Злость. Негодование. Презрение. Нахальство. Зависть. Скупость. Лживость. Притворство. Упрямство. Соперничество. Самомнение. Надменность. Тщеславие. Небрежность[1]. В «Патичча саммуппада сутте» («Зависимое возникновение», СН 12.1) главным омрачением ума и причиной, ведущей в итоге к рождениям и смертям в сансаре, названо неведение (пали авиджа; санскр. авидья)[2]. В тантре часто выделяют следующие пять основных клеш или пять «ядов»[3][4][5]: Неведение. Страсть и жадность. Ненависть и гнев. Гордость. Зависть. В «Абхидхарме», а также в комментариях, называются 10 видов загрязнений: Жажда, вожделение (лобха). Злоба (доса). Невежество (моха). Самомнение (мана). Неправильные воззрения (диттхи). Сомнение, неуверенность (вичикиччха). Лень, апатия (тхина). Возбужденность, неугомонность (уддхачча). Бесстыдство (ахирика). Безрассудство (аноттаппа, отсутствие боязни совершить плохой поступок)[6]. Также, в Абхидхарме выделяется 25 малых или сопутствующих клеш: гнев, голод (вожделение), страх, скрытность, состояние, называемое «пламенеть душой», зависть, жадность, иллюзия, ложное видение, ложь, горделивость, внушение страха, нескромность, состояния, называемые «уязвить и терзать», утомляемость (лень), неверие (недоверчивость), невыдержанность, аморальность, невнимательность, непредупредительность, забывчивость, непонятливость, пребывание в смятении[3]. В «Акусала мула сутте» («Неблагие корни», АН 3.69) все омрачения ума сводятся к трем неблагим корням: Неблагой корень жажды (вожделения) (лобха). Неблагой корень злобы (доса). Неблагой корень заблуждения (моха)[7]. В «Ниббана паньха сутте» («Вопрос о ниббане», СН 38.1) говорится, что уничтожение жажды (вожделения), уничтожение злобы, уничтожение заблуждения называется ниббаной[8].

Делайте, что хотите, вы все равно всегда сделаете только то, что у вас получается. Что бы вы ни делали, какие бы установки себе ни задавали, вы сделаете то, что определяется бессознательным. А сознание только оформит какие-то более или менее обоснованные представления, почему вы это делали. Вопрос «что делать?» — это вопрос апеллирующей к сознанию. Но сознание как раз не определяет, что делать. Оно находит объяснения тому, что вы делаете. Не больше того.

вообще нельзя сказать, что сознание есть. Есть бессознание в котором может появляться сознание. Активизироваться. Становиться. Оно — становящееся, проявляющееся из бессознания. Причем становящееся всегда заодно с тем, что сознается.

Наблюдая изменения своего тела, связанные с этапами взросления и старения, Пираха верят, что всему виной сон. Постепенно меняясь, каждый индеец берёт себе новое имя — это происходит в среднем раз в шесть-восемь лет. Для каждого возраста у них есть свои именаОтсутствие последовательного суточного ритма жизни... они спят в разное время и понемногу. Захотелось поспать - лег, поспал 15 минут или часок, встал, пошел на охоту, потом снова немного поспал. Поэтому фраза «поселок погрузился в мирный сон» к Пирахa неприменима.Абсолютное отсутствие счета. Все остальные народы мира, сколь примитивными бы они ни были, умеют считать хотя бы до двух, т.е., различают «один», «два» и более двух. Пирахa же не умеют считать даже… до одного. Они не различают единственности и множественности. Покажите им один палец и два пальца - и они не увидят разницы. У них имеются только два соответствующих слова: 1) «маленький / один или немного» и 2) «большой / много». Тут следует заметить, что в языке Пирахa нет слова «палец» (есть только "рука"), и они никогда ни на что не показывают пальцем - только всей кистью руки.

- Сознание сейчас сильно переоценено, неосознанного в человеке гораздо больше, и строго говоря, я не могу с уверенностью сказать, сильно ли мучается и переживает нечто во мне, скрытое глубоко в неосознанном. Однако мой опыт общения с неосознанным говорит о том, что это может быть очень интенсивное скрытое мучение. И поэтому основной урон от интенсивного преодоления себя может быть следующий: увеличивается внутренний конфликт, уменьшается связность души и внутреннее доверие. И, как следствие, уменьшается моя ответственность за свои поступки.Конечно, если опытный и надежный наставник, который долгое время занимался бы мной лично, посоветовал бы преодоление себя и подробно описал как это делать, я бы согласился. Но лишь только в этом случае.- Cамосознание, самопреодоление это большая иллюзия. Исключительно своего, сугубого сознания не бывает, это всегда лишь рефлексия, обман. И ни к чему, кроме усугубления, кроме "бесконечного тупика", не ведет. Сознание, как действие, акт, всегда не только твое. Сознавать себя можно лишь с помощью, не одними своими силами.- Согласен, сознание -- это тончайший слой, представитель сообщества людей в душе человека. А самопреодоление это вообще, на мой взгляд, литературная тема, созданная изначально исключительно для воспитания в юношеском возрасте (и потом необоснованно распространённая на детство и зрелость)

Дело не в положении вещей, а в том, как падает свет. Самое прочное сразу же станет зыбким стоит ему упасть немного иначе. Меняется контекстуальное восприятие, окраска события - и эмоциональная, и буквальная, цветовая. Еще Гете говорил о необходимости расширения представлений о человеческом восприятии цвета, о "новом органе восприятия", способном видеть цвета так, как не могут глаза, органе, который мог бы находиться где-то "между зрением и воображением" и который позволяет говорить о качественных различиях цвета (глубокий, чистый...), т.е. о самом цветовом смысле. Да и о смысле как таковом.(Где сознание? Где-то между зрением и воображением.)

И вот что еще, Кебет, хоро­шо ска­за­но, по-мое­му: о нас пекут­ся и заботят­ся боги, и пото­му мы, люди, — часть боже­ст­вен­но­го досто­я­ния. Согла­сен ты с этим или нет? —Согла­сен, — cотве­чал Кебет.

Мальбранш полностью отделил физический мир от мира, воспринимаемого человеком. Посредником между ними стал Бог, при этом отчетливые идеи о физическом мире человек получал видением в Боге. Локк покритиковал Мальбранша и убрал Бога как посредника. Однако, у него идеи в душе приобрели более субъективный характер. Локк закрепил отличие между цветом и протяженностью — вторичные и первичные качества. Цвет стал полностью субъективным. Можно сказать, что начиная с Локка субъект находится в субъективном мире своего сознания. Беркли довел до конца идею о трехмерном видении как результате естественных суждений. На этом пути он отнес протяженность к вторичным качествам — теперь все идеи были связаны с душой. Это открыло путь к имматериализму: можно сказать, что Беркли отрезал физический материальный мир в схеме Мальбранша бритвой Оккама. Важно отметить, что часто встречающееся отнесение Беркли к субъективным идеалистам неправильно. Его идеализм ничуть не менее объективный, чем у Гегеля. На этом гармония между физикой и метафизикой развалилась и с тех пор физики недовольны философами-метафизиками. Философы-метафизики хотели бы найти пути восстановления гармонии, но они никак не могут найти в физическом мире место для субъективности субъекта. Пути физики и философии окончательно разошлись.

‘Нам очень сложно критически оценивать тот факт, что локализация личности, сознательного разума, внутри тела символична, что это всего лишь практическая условность.’

‘В то время как материал, из которого построена наша картина мира, доставляется исключительно из органов чувств как органов разума, так что картина мира каждого конкретного человека является и всегда остается построением его разума, причем доказать другое ее существование невозможно, сам сознательный разум остается в этой конструкции чужаком, у него нет в ней жизненного пространства, его невозможно засечь в какой-либо точке этого пространства.’

‘Мир являет собой совокупность наших ощущений, восприятий, воспоминаний. Существование мира удобно считать объективно независимым. Но само его существование определенно не делает мир очевидным. Мир становится очевидным благодаря весьма специфическим действиям, происходящим в весьма специфических местах этого самого мира, а именно, определенным событиям, происходящим в мозге.’

М: Я в очередной раз ушел в поток сознания, и стал ощущать холодное пятно на спине, а там группа существ висит. Ну существа такие ооо, как он это делает. И королева из 7 мироздания пришла смотрит. Я говорю ей - я ничего не делаю - это поток сам все делает, а я лишь ощущаю. Потом решил глянуть, все-таки почему существа видят меня источником в этом процессе. Начинаю смотреть как именно течет поток. Итак, вижу, поток полосой узкой течет с кристалла, как будто это я, к существам что холод в спине. А откуда он возникает? Вижу вокруг круг потока мироздания, которые проводят энергии от себя в кристалл, а далее через меня оно течет в пространство к существам. Ну и я понимаю, что я просто как проводник как бы направляю поток. А существа не видят поток от потока мироздания ко мне, в итоге видят только последний фрагмент. В итоге создается такое восприятие. Что я и есть источник.Но потом до меня доходит что это не совсем так. Королева из 7 мироздания, начинает на меня смотреть и изучать что я увидел. И я замечаю, что обмен идёт к ней, а холодное пятно существ постепенно я перестаю ощущать...Кр: Ты расширяешься через взаимодействие с мирозданием, но так как многие не видят этого процесса, они считают тебя источником энергии и тянутся к тебе.М: Потом такое... Опять мой фокус на существ и холодное пятно на спине снова проявляется, а королева исчезает, потом опять на королеву и пятно исчезает. Оно меняется туда обратно. И до меня доходит простая идея. Я взаимодействую просто фокусом внимания. Я распределил фокус на обоих, и оно сразу с двумя пошло. Получается мое внимание, сознание как бы течет и взаимодействует... Выходя из меня наружу... Куда я направляю внимание...

(1)    До сих пор мы изучали базовую 'модель' нашего мыслительного центра, как она даётся идеями работы, и также различное устройство ментального центра на трёх его уровнях. А чтобы подобное изучение “от ума” стало действительно живым, надо пытаться использовать эту функцию намеренно — то есть, не позволять нашему уму реагировать случайно и бессистемно, как он привычно делает с любой новой информацией. То есть, с использованием серьёзного и честного внимания для того, чтобы привнести активный вопрос в 'чувствующую часть' мыслительного центра (желание знать). И если по следам подобных попыток, этого удастся достичь, то соответствующая данному интеллектуальному уровню энергия может привнести свою способность различения и ясность в существующий материал, расположенный на первом уровне, в хранилище ассоциативной памяти нашего ума, чтобы соотнести и привнести в него новые смыслы (а может даже, понемногу, подтянуть помощь из высших частей других центров). Новых смыслов достичь нелегко, но первым реальным результатом может стать углубление нашего внимания в поиске ответа на вопрос.Так уже немного понятнее?Хотя здесь стоит отметить (и это будет также хороший вопрос для проверки в наблюдении), что очень сходный процесс, основанный на работе по тому же принципу, очень часто происходит на форматорном уровне, когда некий запрос (любопытство либо необходимость) попадает в центр нашего внимания. Тогда может происходить привлечение внимания лучшего качества и искомый 'ответ' обнаруживается либо в памяти, либо вовне. Полагаться на такой процесс не стоит, он очень ненадёжный, хотя сама по себе подобная возможность имеет большую ценность.(2)    В этом упражнении нельзя также оставлять без внимания изучение привычных слов (или смыслов) нашего обычного языка, также как нужно постоянно ставить под вопрос наши обычные идеи и ценности. Ещё раз хочу подчеркнуть, что усилия эти нельзя останавливать, какие бы аспекты идей мы не изучали. То же самое касается различных “идей”, “мнений” и “убеждений”, которые мы продолжаем встречать в обычной жизни. Если мы будем избегать такого рода усилий, то возничий в экипаже так и будет оставаться спящим, а лошадь непредсказуемо блуждающей.

Когда внутренний голос лжет Человека обманывают всякие внешние впечатления. Ложные факты, распространяемый СМИ, всякий вой идеологизированной публики... Он не верит всему этому, это ложь. Его обманывают политика и статистика, дурит математика и надувают "честные" документальные свидетельства. Он перестает верить статистике и политике, экспертам и очевидцам. Все лгут.И человек обращается к тому, что внутри. К внутреннему чувству правды. К тому, что заставляет до боли любить какое-то стихотворение, мелодию или сказку. Что заставляет в какой-то истории чувствовать: вот это - правда. И стихотворные строчки отзываются правдой, и мелодия звучит истиной.Смотря со стороны, иногда можно видеть: внутри этого человека говорит вовсе не правда. Если вы знакомы с современными демонами, знаете их привычки, можно увидеть: вот за искреннейшей, исполненной внутренней боли и пафоса речью ясно ощущается натура одного из таких демонов. Изнутри у человека говорит демон, это он решает, какие строки будут отдаваться правдой и какая мелодия будет трогать до слез.Увы, внутри у человека вовсе не непогрешимый барометр правды, а то же, что снаружи, хотя сам он этого совершенно не ощущает. Снаружи одна бездна, внутри другая - а вовсе не непогрешимая правда. Исправить такую штуку, научиться различать правду можно, хотя работы требуется не то что вагон... Много больше. Нельзя опереться на внешний авторитет - обманет, как газета. Но и на внутренний компас надежд не больше. Дорогу к правде всегда приходится пробивать с большим трудом, и собственное чувство правды - воспитывать, само по себе оно не работает. Этот баланс надо держать, прилагая усилия, а даровое чувство истины изнутри - просто такой же обман, как и прочие.

«Объективный мир просто есть, он не случается. Лишь для взора моего сознания, карабкающегося по мировой линии жизни моего тела, порождается часть мира как образ, плывущий в пространстве и непрерывно меняющийся во времени»

‘По мере того, как мы расширяем наше понимание реальности, мы должны также расширять и наше чувство прекрасного. Ведь красота глубочайших замыслов Природы, которую мы должны найти, так же необычна, как ее необычность прекрасна.’

Сны, о которых я рассказываю, не просто необычны - oни очень ярки, свежи, как бы сверхреалистичны. Я запомнил их на годы. Вижу я их исключительно редко, поскольку такой сон должен вызреть. Собственно говоря, созреть должен не сон, а вопрос. Давно замечено, что сновидение – отражение наших забот. Мелкие заботы (вопросы, не нашедшие ответа) порождают простые сны. Вещие сны - ответы на необычные, но в то же время конкретные вопросы. Именно конкретность вопроса и должна вызреть. Такой вопрос – запрос в "высшую инстанцию". Чем выше уровень вопроса, тем более высокая инстанция на него отвечает. Душа посылает запрос, а ответ приходит в форме, в которой мы способны его понять. Но способность задавать вопросы формируется раньше способности понимать ответы. Другими словами, мы всегда хотим знать больше, чем можем понять. Поэтому в сне-откровении обычно присутствует тот, кто облегчает наше понимание. Можно считать его ангелом, или учителем, но это, скорее, временный «проводник», как-то связанный с Вами и/или местом, в котором Вы спите. Впрочем, и «проводник» не всегда способен справиться с нашим непониманием…Вещий (предсказательный) сон – частный случай сна-откровения. Просто, если человека действительно глубоко тревожит будущее, то его душа и «засылает» временной вопрос. В вещем сне тоже могут присутствовать «проводники», но в более простом варианте вам могут показать кусочек из будущего. Более того, вещий сон – частный случай «временного сна»: запрос можно «задать» и о будущем, и о прошлом.

Наиболее важное, на мой взгляд, отличие науки от мистики — в картине мира и вытекающих из этой картины выводов. Мистика наделяет мироздание живой и невероятно сложной и развитой душой. И потому сосредотачивается на выстраивании с этой душой продуктивных сложных отношений. Наука же не видит признаков существования у мироздания живой души, а видит лишь обезличенные материальные явления. И вместо выстраивания отношений с мирозданием изучает его так, как подобает изучать обезличенные материальные явления

В основе научного метода лежит материализм, согласно которому никаких сущностей, никакого иного сознания, кроме сознания человека нет, пока не будет доказано обратное. Мир материалиста мертв, он как космос наполненный вакуумом, где от от одной звезды сознания до другой звезды ничего кроме звенящей пустоты материальной действительности. Мистицизм наоборот утверждает что сущность есть у всего, что человек буквально окружен, охвачен и захвачен мириадами сущностей каждая из которых тянет его в свою строну. Так где материалист видит состояния вещества, твердое, жидкое, газообразное, плазменное, у мистика во всю развлекаются стихии земли, воды, воздуха и огня. Каждая из которых стремиться подмять под себя весь мир и всем вещам мира сообщить свои свойства.

Приснилось, что земля - это тело, а небо - сознание.

Безответственность и невинность. Совершенная безответственность человека за его действия и за его существо есть горчайшая капля, которую должен проглотить познающий, если он привык считать ответственность и долг охранной грамотой своей человечности. Все его оценки, отличия, антипатии обесценены этим и признаны ложными; глубочайшее чувство, которое он питал к страдальцу и герою, было жертвой заблуждения; он не имеет права ни хвалить, ни порицать, ибо нелепо хвалить и порицать природу и необходимость. Как он смотрит на хорошее произведение искусства, любя его, но не хваля, потому что оно не отвечает за себя, как он смотрит на растение, так должен он смотреть на человеческие поступки и на свои собственные поступки. Он может восхищаться их силой, красотой, полнотой, но не имеет права находить в них какие-либо заслуги: химический процесс и борьба элементов, мучения больного, жаждущего выздоровления, содержат столь же мало заслуги, как и состояния душевной борьбы и нужды, когда человек раздирается различными мотивами, пока наконец он не решится в пользу сильнейшего — как обыкновенно говорится (на самом же деле пока сильнейший мотив не решит нашей участи). Но все эти мотивы, какие бы высокие названия мы им ни давали, выросли из тех же корней, которые мы считаем вместилищем злых ядов; между добрыми и злыми поступками нет родового различия, а разве только различие в степени. Хорошие поступки суть утонченные дурные: дурные поступки суть те же хорошие поступки в более грубом и глупом виде. Единственное стремление личности к самонаслаждению (включая сюда страх его утраты) удовлетворяется при всех условиях, как бы человек ни поступал, — т. е. как бы он ни был вынужден поступать: оно удовлетворяется и в действиях тщеславия, мести, наслаждения, пользы, злобы, хитрости, и в действиях самопожертвования, сострадания, познания. Мера рассудительности определяет, куда кого повлечет это стремление; каждому обществу, каждой личности всегда дана шкала ценности благ, по которой они определяют свои действия и оценивают чужие. Но это мерило постоянно изменяется, многие действия получают название злых, будучи только глупыми, ибо степень разумности, которою они определены, была весьма низкой. В известном смысле еще и теперь все действия глупы, ибо высшая степень человеческой разумности, которая может быть теперь достигнута, несомненно, будет еще превзойдена; и тогда ретроспективному взору все наши поступки и суждения будут видеться столь же ограниченными и необдуманными, сколь ограниченными и необдуманными представляются нам поступки и суждения диких народов. — Постигнуть все это — значит ощутить глубокую боль, но затем это приносит и утешение: такая боль есть мука родов. Бабочка хочет прорваться сквозь свою пелену, она гложет и разрывает ее — и вот, ее ослепляет и туманит непривычный свет, царство свободы. В лице людей, способных на эту печаль, — а как мало таких людей! — делается первый опыт, может ли человечество из морального превратиться в мудрое человечество. Солнце нового Евангелия бросает свой первый луч на высочайшие вершины в душе этих людей; тогда туманы сгущаются сильнее прежнего и рядом лежат полосы самого яркого света и самых темных сумерек. Все необходимо — так говорит новое познание; и само это познание тоже необходимо. Все невинно; и познание есть путь к уяснению этой невинности. Если наслаждение, эгоизм, тщеславие необходимы для созидания моральных явлений и для их высшего плода — восприятия истинности и справедливости познания, — если заблуждение и ошибки фантазии были единственным средством, с помощью которого человечество могло постепенно возвыситься до такой степени самоозарения и самоискупления, — кто имеет право презирать эти средства? Кто может быть печальным, узрев цель, к которой ведут эти пути? Правда, все в области морали не вечно, изменчиво, шатко, все течет — но все также объемлется потоком, который движется к единой цели. Пусть в нас продолжает ещё господствовать унаследованная привычка к ложным оценкам, к ложной любви и ненависти, но под влиянием растущего познания она станет слабее: новая привычка — привычка понимания, воздержания от любви и ненависти, привычка созерцания — постепенно вырастает в нас на той же почве и, может быть, через несколько тысячелетий будет достаточно могущественна, чтобы дать человечеству силу столь же правильно созидать мудрого, невинного (сознающего свою невинность) человека, как она теперь созидает неумного, несправедливого, сознающего свою греховность человека — ибо последний есть не противоположность первого, а подготовительная ступень к нему.

‘Действия воли, рассудка, воображения, чувств становятся мышлением в той мере, в какой мы их замечаем, воспринимаем, то есть осознаем. Если же они неосознанны, то они не мысль, что с позиций радикального сомнения сразу же ставит под вопрос само их существование. Из всего этого можно сделать вывод, что мышление отождествляется у Декарта с сознанием, понятым как самонаблюдение, интроспекция. «Сознавать значит мыслить и в то же самое время обдумывать свою мысль», — пишет он в «Беседе с Бурманом»

Какое у вас личное мнение о том, что именно из "физического мира" (частиц, полей, еще чего-то) является наиболее близкой сущностью к сознанию? Или, по-другому, что из материального является основным/вероятным "носителем" сознания? Т.е. является этаким клеем, удерживающим вместе непонятный нематериальный внутренний мир, с существующими в нем квалиа, и физическое вопрощение этого нематериального мира в виде существующего в материальном мире мозга?

Раху как и Шанишчирая – это Граха Высокого роста, смотрящая вниз. Но в случае с Раху – это люди, непросто смотрящие вниз, это люди, смотрящие в глубины своего сознания. Люди с сильным влиянием Раху зачастую имеют очень странное мировоззрение и внутренний мир (созданные через призму энергии Раху), они видят реальность совершенно иначе, поэтому эти люди часто обладают некими странностями в общении или каких-либо других сферах жизнедеятельности. Так или иначе, эти люди смотрят не вниз, а "вовнутрь", воспринимая реальность в искажённой форме.

В своей книге Дуглас Хофштадтер «Я — странная петля» трактует сознание как, своего рода, бесконечную петлю обратной связи. За счет этой самоподдерживающейся петли у нас и возникает иллюзия единства самосознания, иллюзия «Я». Причем ядром «Я» является петля восприятия.Восприятие принимает на «вход» некие данные, составленные из огромного количества микроскопических сигналов, но затем идет гораздо дальше, приводя в итоге к запуску небольшого набора символов — дискретных структур, наделенных репрезентативными качествами, — обширная библиотека которых находится обычно в режиме ожидания.

Суфизм требует полной трансмутации сознания, и начало этому должно положить признание того факта, что неразвитый человек мало чем отличается от сырья. Такой человек не обладает ни постоянной сущностью, ни единством сознания. Внутри него есть «сущность», которая не соединена ни с ним самим в целом, ни даже с его личностью.

Психолог Карл Лашли однажды сказал, что “никакая мыслительная деятельность не является сознательной”. Этим парадоксальным высказыванием он хотел обратить наше внимание на то, что процессы, происходящие у нас в мозгу, когда мы думаем, для нас недоступны. Лашли приводит пример: представьте, что вас попросили сформулировать мысль дактилическим гекзаметром. Те, кто знают, что это за ритм, легко придумают что-нибудь вроде: “КАК же я СМОГ эту МыСЛь в голоВЕ пороДИТь своей?” Но то, как мы это делаем, что происходит в нашей голове, чтобы породить эту мысль, для нас абсолютно недоступно.

тайноведческое рассмотрение восходит к следующему члену человеческого существа. Чтобы составить представление об этом члене, оно указывает на явление сна, как при теле эфирном оно указывало на смерть. Все человеческое творчество, поскольку дело идет о видимом, основано на деятельности в бодрственном состоянии. Но эта деятельность возможна только, когда человек все снова и снова черпает из сна подкрепление для своих истощенных сил. Деятельность и мышление прекращаются во время сна, всякое горе, всякая радость исчезает для сознательной жизни. Как из скрытых, таинственных источников при пробуждении человека поднимаются сознательные силы из бессознательности сна. Это то же самое сознание, которое при засыпании погружается в темные глубины и снова восходит при пробуждении. То, что все снова пробуждает жизнь из состояния бессознательности, и есть в смысле тайноведения третий член человеческого существа.

Сознание может казаться независимым феноменом, но сам его уровень определяется именно языком. Чтобы стать человеком, надо прежде всего овладеть языком человеческим. Учёному необходимо освоить язык науки, музыканту - музыки... То же самое и в нашей внутренней жизни -- мы можем прийти к другим уровням сознания, изучая язык эмоций, etc.

"до реальной психологии нам ещё далеко, пока необходимо изучать механику"

Сознание, согласно теории пассивных фреймов, намного более рефлексивно и менее целенаправлено, в сравнении с общепринятым мнением о нём, навязываемым нам "житейской мудростью". Поскольку человеческая мысль воспринимает своё собственное сознание как нечто, просвечивающее, просеивающееся через все наши желания, мысли, чувства и физические действия, люди воспринимают своё сознание, как осуществляющее (явный либо неявный) контроль над всеми этими мириадами импульсов. Но в реальности, сознание выполняет одну и ту же простую задачу вновь и вновь, лишь создавая впечатление, что оно делает больше, чем фактически, в соответствии с его ролью.

"Свобода воли", которую люди обычно приписывают своему сознательному уму — как идея о том, что наше сознание, как "решающее", руководит курсом наших действий — подобная свобода воли не существует. Вместо этого, сознание лишь транслирует информацию для контроля "намеренными" действиями или целенаправленной двигательной активностью, вовлекающей в работу скелетно-мышечную систему.

"Одна мысль даже не подозревает о другой, они часто просто действуют в соответствии и имеют доступ к одной и той же бессознательной информации. У вас появляется одна мысль, а за ней следующая. И вы думаете, что к новой мысли вас привела предыдущая, но похоже, что в реальности процесс идёт совсем иначе".Авторам потребовалось более 10 лет на разработку теории. "Первой из причин, почему потребовалось такое длительное время, является то, что такие вещи психологически трудно принять вначале. Причина как раз в том, что люди путают сознание с тем, для чего, как они думают, это сознание используют. Также, большинство подходов в изучении сознания фокусируются на восприятии, а не на действии".

Эта теория имеет серьёзные последствия для изучения ментальных расстройств. Со слов автора работы: "Почему в вас присутствуют страстные желания и мысли, которые кажутся неподобающими? Потому что, в определенном смысле, система сознания не знает, что вы не должны думать о чём-то. Генератор желаний в нас просто не знает, что некое желание является неуместным для наших мыслей или происходящего действия".

Изучение сознания является сложной и запутанной проблемой, из-за присущей изучению внутренней трудности, требующей приложения сознательной мысли к изучению самой себя. "Подавляющую часть своей истории, человечество занималось охотой и собирательством и было озабочено более неотложными проблемами, требующими быстрого исполнения намеренных действий. Соответственно, и сознание эволюционировало больше для задач подобных типов действий, чем понимания себя"

философия есть систематическое познавательное раскрытие того, что составляет самую глубокую основу жизни Сама жизнь в ее истинном смысле и содержании составляет ее источник и является ее предметом, тогда как форма ее, задание, приемы, категории, итоги — все это делает ее наукой в строгом и подлинном значении. Философия родится в жизни и от жизни, как ее необходимое и зрелое проявление; не от быта и не от животного существования, но от жизни духа, от его страдания, жажды и созерцания. И, рожденная духом, ищущим знания, она восходит к его зрелой и совершенной форме — к сознательной мысли, с ее ясностью, систематичностью и доказательностью. Философствовать значит — воистину жить и мыслью освещать и преображал сущность подлинной жизни.

тот, кто мыслит в нас, является не нами самими, а неким безличным началом, которое Хайдеггер назвал das Man, отталкиваясь от немецкой грамматической конструкции man denkt, man will (дословно: «думают» и т.д.; английский they think, француский on pense). Иными словами, на самом деле не мы думаем, но das Man думает сквозь нас, закладывая в нас траектории conventional wisdom (конвенциональной мудрости) или отклонения от неё.

Когда рассуждают о сознании, то часто это звучит довольно абстрактно. Я бы сказал, что сознание - это поле субъективного опыта. А вот сам этот субъективный опыт очень разнообразен. Далее, опираясь на Чалмерса, попытаюсь дать его эскиз, зарисовку.

В качестве некоторой критики. Вопрос "почему?" в отношении сознания ставится Чалмерсом снова и снова. Разве мы не могли бы реализовывать те же функции и без всякого сознания? Разве мы не могли быть просто зомби? К чему этот магический дар восприятия всех этих феноменологических излишеств, которые обрушиваются на нас? Ответ, что не могли, - почему то не приходит ему в голову. Он просто в упор не хочет рассуждать о функциональной значимости самого сознания. Хотя, казалось бы, если посмотреть на вопрос эволюционно, то такая энергетически затратная способность как сознательное восприятие просто не смогла бы закрепиться в живых организмах, если бы не несла вместе с собой существенные эволюционные преимущества, не была бы функционально эффективной. Не желая почему-то думать в этом направлении, Чалмерс в конце концов постулирует сознание как фундаментальный элемент реальности и доходит до панпсихизма. Элементами сознания у него начинают обладать даже кванты света. ...Что касается меня, то я бы согласился с трактовкой Дэвида Армстронга, который анализировал понятие сознания в терминах устройства, сканирующего самого себя. Сознание — это самоотчет биологической системы о своих состояниях, причем к "своим состояниям" относится и восприятие "внешнего" мира. Где нет необходимости в таком самоотчете вряд ли уместно говорить о сознании. Должен ли фотон давать себе отчет о вещах, с ним происходящих? Проблема не в том "почему?" сознание, а в том "как" сознание? Каким образом эта функция фактически реализуется?

Явление автореферентности в психологии наблюдается при формировании мыслящей творческой личности. Оно выражается, прежде всего, в постижении уважения к себе, самовоспитывающими высказываниями, самоприложными мыслями, творческими проявлениями и импровизационными находками при создании художественного продукта, позволяющими поверить и самосовершенствовать себя. Психологи считают процесс сомосовершенствования исходной точкой нравственного и духовного развития, который раскрывает понимание главной тайны «самости» и заключается в слове «Я». Наглядным примером автореферентности в литературе является собственная автобиография. Создание прозаического жанра автобиографии – описания собственной жизни, родословной, отношения к окружающему миру – всегда импровизационный процесс. Хотя он и близок к мемуарам, однако более сосредоточен на личности и внутреннем мире автора («Былое и думы» А.И. Герцена и др.). В искусстве живописи к примерам автореферентности можно отнести процесс создания автопортрета, в котором всегда присутствуют элементы  импровизационности, подчиненные собственному видению художника. Автопортрет удобно писать, поскольку модель всегда под рукой, и её легко постоянно совершенствовать. В автопортрете автор, обычно, стремится отразить настроение гармонии, создающей ощущение глубокой духовной связи с окружающей природой, эпохой. Автопортрет, прежде всего, свидетельствует о повышенном интересе художника к своему внутреннему миру. В нем автор пытается найти новые грани в моменты высокого эмоционального подъема. Автопортрет всегда призван рассказать о ремесле художника, его судьбе. В автопортрете заключен главный принцип автореферентности – идея его создания относится непосредственно к самой себе. То есть, создание автопортрета – это саморазвивающийся импровизационный процесс. Самоприложение в музыке обнаруживается во взаимодействии между различными уровнями (тональностями) в полифонических произведениях И.С. Баха и других композиторов. Особенность взаимодействия заключена в опоре на соотношение между отдельными частями, от полного сходства с одной стороны до повторения какого-либо одного композиционного принципа или просто мелодической переклички с другой стороны. В качестве примера может быт фуга – термин, означающий «искать», «исследовать». Автореферентность, представленная в каждом каноне (от греч. норма, правило) фуги, – самовоспроизводящаяся система.

Ходил в темноте, все трогал, в рамках давно интересующего вопроса "как видят слепые". Да прекрасно видят. Складывание образов возможно на любом носителе, не только от глаза.И второе поджидающее в темноте - скука. Как легко развлечь себя, просто что-то почитав, и как тоскливо и глухо, когда этого нет. Непрерывный фон детства, очень долго, лет до пятнадцати - ад скуки. Это даже и описать нельзя, это не то что "нечем себя занять", это восприятие всех окружающих энергий как глухого бессмысленного бункера, где копать четыре километра, как в том пирожке, только наверх. До сознательного возраста выкопать это просто нечем, нет еще активного центра личности - а извне, от старших, поступают только новые и новые порции ада, ничего больше. Времени хуже, чем то детство, не было просто вот вообще никогда в этой жызни. Вообще не могу вспомнить ничего хорошего, разве что очень краткие мгновения иллюзорного отступления ада, типа игра, типа новогодняя елка, типа внезапное чувство "вот так выглядят небеса" на детской площадке, когда время остановилось....Это как с верой. Нет, на самом деле, никакой причины идти наверх. Причины - нет. Можно пробыть в человеческом круге смыслов (это то же самое, что в первом абзаце "ад") тысячелетиями, там будет все, жизнь и смерть, радость и горе, отношения и одиночество, структуры и паттерны. Нет такого зачем и почему, нет такого ради, которое бы вывело. Не будет никакого вмешательства высших сил, разве что милосердный апокалипсис, и то нет. Осознание этой беспричинности в отношении Бога недавно вывело меня таки на понятие веры. Кажется, я понимаю теперь, что это, и молитвы мои звучат иначе. А вот осознание беспричинности в отношении добра - смотрю я на это с удивлением. Сюда - свобода, о которой я люблю поговорить (то есть нет, не люблю говорить, это иначе называется). Которая в центре внимания. Сюда этический индивидуализм

Бывает, что мир умирает. Мир может быть неживым. Мир вообще может не быть. Как вернуть мёртвого вселенского Левиафана к жизни и к Божьей игре? Именно об этом тема субстанции.Философом, подарившим западному миру ясность живой вещи, стал Рене Декарт. Об этом говорили многие и до него, но именно он показал неопровержимость этой вещи, её самоочевидное «вот!».Рене Декарт – философ великодушия. Великая душа – самый уместный образ для понимания личности Декарта и его философии. Я буду говорить о душе и о её способности стать живой и огромной.Мир не гарантирован. Мир может быть мёртвым, он может не быть. Бытие мира не предзадано, не натуралистично. Существует расхожее мнение, будто именно Декарт повинен в создании мертвенной картины мира. Это оскорбительная ложь. Декарт не убивал мир. Декарт просто присутствовал при смерти мира. Картезий жил и мыслил во время Тридцатилетней войны. Ожесточённая борьба католиков и протестантов ознаменовала собой конец старого мира. Пирронизм Монтеня, давший начало радикальному сомнению Декарта, питался очевидностью: наступает ночь мира. Джон Донн в поэме «Анатомия мира» пишет: «Все новые философы в сомненье: эфир отвергли – нет воспламененья, исчезло Солнце, и Земля пропала, а как найти их – знания не стало». Здание новоевропейской науки было возведено посреди руин волшебного мира....Самодостоверная вещь, которую нашёл Декарт, была равна провалу мира. Декарт обнаружил Вещь. Он её так и назвал – res. И вещь эта – душа. Res cogitans – вещь мыслящая. Естественный свет разума высветил свет разума – самого себя. Декарт редко употребляет слово anima, но для него «душа», «сознание», «мышление», и даже «Я» суть синонимы. https://seashellfreedom.livejournal.com/87307.html

Можно ли проследить эволюцию сознания по аналогии с эволюцией животных видов? Можно, полагает Дэниел Деннет, если с развития биологических форм переключиться на меметику: и там, и там механизмы отбора действуют бездумно, но эффективно. Наилучшие мемы закрепляются в общественной практике, постепенно обрастая смыслами, передающимися из поколения в поколение. И что же сознание? А его на самом деле не существует, продолжает рассуждать автор книги «Разум от начала до конца», вместо него мы имеем дело с иллюзией, «пользовательским интерфейсом», помогающим управлять нашим мозгом, про внутреннюю работу которого мы по-прежнему почти ничего не понимаем. Подробнее обо всем этом — в материале Валерия Шлыкова. Дэниел Деннет. Разум от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности. М.: Бомбора, 2021. Перевод с английского Марии Соколовой. Содержание. Фрагмент На обложке книги указано, что Дэниел Деннет — один из «Четырех всадников Нового атеизма». Как известно, остальными числятся Ричард Докинз, Сэм Харрис и Кристофер Хитченс — все авторы антирелигиозных и атеистических произведений. Прозвище журналистское, громкое, но не думаю, что подходящее. Все-таки библейские всадники несли мор и глад, эти же взывают прежде всего к пониманию. А там, где можно прийти к пониманию, можно прийти и к согласию. «Разум от начала до конца» — последняя на данный момент работа Деннета, написанная в 2017 году. В оригинале она называется «От бактерии к Баху и обратно: эволюция разума», причем автор отмечает, что, хотя Бах в заголовке непринципиален, «перед аллитерацией „бактерия — Бах” устоять невозможно». Надо сказать, что наши издатели устояли, да еще и добавили к самому названию странный довесок про «новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности», как будто бы сам автор так себя назвал. Впрочем, это ерунда, а вот то, что в русском издании, несмотря на указанных в выходных данных шестерых редакторов (!), отсутствуют цветные иллюстрации, на которые в тексте идут постоянные ссылки и которые непосредственно участвуют в Деннетовой аргументации, — ляп крайне досадный. Так или иначе, русскому читателю Деннет знаком хорошо. Не так давно у нас выходили его «Насосы интуиции» и «Опасная идея Дарвина». Некоторые выводы оттуда Деннет повторяет и в «Разуме». А точнее, слегка варьирует, пытаясь ответить на нападки критиков, коих у него немало. Наверное, именно полемическим пылом (и, надеюсь, толикой иронии автора, которому скоро стукнет восемьдесят) можно оправдать его «громкие» заявления в начале книги о том, что сейчас он «перевернет привычные взгляды с ног на голову» и «охватит всю тайну сознания целиком», исчерпывающе объяснив, «как наше сознание творит „чудеса” без всяких чудес». Скорее можно сказать, что Деннет умеет упрощать, что не всегда приближает к истине, но картину создает убедительную. Один из ведущих мотивов Деннета — идея эволюции, которую он понимает максимально широко: как алгоритмический процесс, который может быть «реализован» в различных материалах или средах и который состоит из «бездумных» процессов случайного (или квазислучайного) созидания, тестирования и сортировки. «Победители соревнования продвигаются вперед за счет открывающихся возможностей более активного размножения». Ключевое слово здесь «бездумных». Деннет формулирует «инверсию Дарвина»: «Для того чтобы сделать совершенное и прекрасное создание, не обязательно знать, как оно устроено». Именно так «бездумно» и работает эволюция, создав сложнейшую клетку, еще более сложный мозг и вообще все великолепие природы, в котором мы еще далеко не разобрались. Принцип «компетентность без понимания, умение без разумения» Деннет распространяет и на компьютерные вычисления, говоря в этом случае об «инверсии Тьюринга»: «Чтобы стать совершенной и прекрасной вычислительной машиной, не обязательно понимать арифметику». С точки зрения Деннета, понимание — вообще штука поздняя и далеко не всегда нужная. Известна шутка о скрипаче, которого спросили, как он знает, куда ставить пальцы при игре, и он тут же запнулся. Выдающиеся способности и умения могут возникать безо всякого понимания, эволюционно, как закрепление успешных результатов долгого процесса проб и ошибок. В этом смысле растения и животные — «живые роботы»: они «заточены» «делать правильные вещи в правильное время и уметь делать нужный выбор». Конечно, Деннет далек от того, чтобы считать всех живых существ «жестко запрограммированными». Но и попытки приписать им даже зачатки понимания, что случается сплошь и рядом, характеризует как «экстравагантный антропоморфизм». Сложное поведение «высших животных» он объясняет с помощью понятия «свободно плавающих рациональностей», то есть способности «извлекать информацию из окружающего мира и обращать ее себе на пользу», не задаваясь вопросами, почему и как это происходит. Все компетенции животных являются «результатом их устройства, без всякого вмешательства даже намека на разум». Рисуя своеобразную «лестницу бытия», на ступенях которой снизу вверх расположены существа Дарвина, Скиннера, Поппера и Грегори, Деннет только последних наделяет подлинной рациональностью, приписывая им, в дополнение к свободно плавающим причинам, еще и причины «закрепленные», «которые мы предъявляем себе и другим». Таким образом, только люди являются «грегорианскими существами», потому что лишь они способны действовать в пространстве осознанных причин, учитывать их, приписывать себе те или иные резоны и позволять им влиять на себя. А это, в свою очередь, стало возможно благодаря появлению языка. Как возник язык? Точно так же, как и все остальное: совершенствуясь шаг за шагом. Рассуждая о биологической эволюции, Деннет считает, что «первым реальным самовоспроизводящимся объектом (примитивным репликатором) был не слишком элегантный, сложный, дорогой, медленный набор случайных составляющих, машина Руба Голдберга». В процессе конкуренции со своим же потомством этот репликатор неизбежно упрощался и улучшался. В случае с языком Деннет предполагает, что все началось с криков и вокализаций, которые еще не несли никакого смысла, не работали на коммуникацию, зато были... очень заразными — из тех, что на английском называется brainworm, а по-русски «навязчивая мелодия». Можно уверенно утверждать, что древние гоминины отличались высокой предрасположенностью к имитации и копированию друг у друга (как обезьяны и мы сегодня). Особо выразительные выкрикивания (Деннет даже приводит их возможный список: тра-ля-ля, хей-ханни-нанни, дерида-дерида) могли очень быстро заражать всю популяцию, надолго поселяясь в первобытных мозгах и постепенно обрастая дополнительными смыслами, например начав обозначать опасность или пищу. Важно, что распространение таких brainworms происходило неосознанно и полностью подчинялось эволюционным принципам конкуренции и отбора. Но это была уже не биологическая эволюция, а культурная. Ее проводниками стали не гены, а мемы. Деннет не устает повторять, что он горячий поклонник меметики, видя в ней эвристическую теорию, способную «заполнить широкую и тревожную пропасть между передающимися по наследству инстинктами и сознательными изобретениями, между умелыми животными и разумными создателями». Многие традиционные культурные теории, утверждает Деннет, грешат тем, что явно или неявно воспринимают людей как рациональных существ, которые осознанно выбирают (или отвергают) те или иные культурные инновации (моральные ценности, способ произношения слов и т. д.). Конечно, что-то мы делаем сознательно, но в подавляющем большинстве случаев (а у наших предков в особенности) инновации распространяются незаметно, как вирусы, — просто потому что могут распространяться! Итак, мемы поначалу внедрялись в человеческий мозг, эксплуатируя нашу привычку к имитированию и конкурируя друг с другом только по степени «заразительности». Если воспользоваться классификацией биологических симбионтов, можно сказать, что такие «дикие» мемы были всего лишь нейтральными комменсалами или даже опасными паразитами (вообразим, предлагает Деннет, «безумный ритуал обрезания, который заразил все племя стремлением отрезать себе все больше и больше, пока это не закончилось плохо»). Однако со временем многие мемы стали полезными мутуалистами, «повышающими нашу приспособляемость (например, систему восприятия, память, лидерские качества или манипулятивные способности)». Разумеется, наш язык — великолепный мутуалист. Но мемы, как оказалось, способны на большее. Они, будучи чисто информационными сущностями, могут менять физическую структуру своих носителей — мозг. На набивший оскомину вопрос, является ли наш мозг компьютером, Деннет отвечает: «Безусловно!». Но все дело в том, каким компьютером. Уж точно не знакомым нам цифровым, чьи процессорные микросхемы идентичны друг другу практически на атомарном уровне и который спроектирован так, чтобы выполнять совершенно определенные, назначенные «сверху» задачи — но не более. Напротив, «головокомп» «состоит из клеток, которые сами являются маленькими живыми самостоятельными сущностями с собственными задачами». Причем принципиален не материал (кремний или органика), а архитектура. Во-первых, «нейроны все разные». Во-вторых, они «способны к самоорганизации в группы». В-третьих, они «жаждут получить новые задачи». В-четвертых, они «весьма компетентны в вопросах борьбы за жизнь, в конкурентной среде между вашими ушами, где победа достается тем клеткам, что умудряются взаимодействовать эффективнее других, посвящая себя наиболее важным задачам, в которых на более высоких уровнях просматриваются важнейшие цели и задачи самого человека». Иными словами, выигравшие конкурентную борьбу мемы, «заселяя» мозг, заставляют победившие в схожем конкурентном противостоянии нейроны конкурировать за те цели и смыслы, которые мы, люди, считаем для себя самыми главными! А ведь это может быть не только вопрос, где раздобыть поесть да выпить, но и виртуозная научная или философская деятельность. Вот так и случаются озарения. Все, о чем до сих пор говорилось в терминах конкуренции, отбора и неосознанности, является примером «дарвиновских восходящих процессов». Именно они безраздельно царят в природе. Однако культурная эволюция привела к появлению «недарвиновских нисходящих процессов», в частности осознанного творчества. К бактерии добавился Бах. Возникли «мемы высшего уровня», которые нельзя скопировать бездумно — они «требуют понимания». Наконец, оказалось, что «мы представляем собой единственный вид, для которого генетическая приспособленность не является высшим благом жизни», который готов умирать (и убивать) за «сложные мемы: свободу, демократию, коммунизм, Римскую католическую церковь». (Правда, дав это объяснение, Деннет в следующих главах откатывается назад, признаваясь, что не может «придумать убедительный аргумент, почему понимание столь ценно для нашего внутреннего состояния» — видимо, решимость умирать за идеи сама по себе недостаточно убедительна). Даже странно, что, столько сказав о взглядах Деннета на сознание, мы совершенно не затронули темы, которые вызывают наибольшее негодование его критиков. Это отрицание квалиа (внутренних свойств), свободы воли и — не смейтесь! — самого сознания. Точнее, конечно, того, что под этим традиционно понимается. Впрочем, за всеми подробностями Деннет отсылает к своей нашумевшей книге «Объясненное сознание» (на русский, увы, не переведенной), а в «Разуме» дает по необходимости краткое изложение, зато с опорой «на огромное количество экспериментальных и теоретических работ, выполненных совсем недавно». Итак, сознание, по Деннету, это не самостоятельная сущность, заполненная субъективными ощущениями и привязанная к какой-то части головного мозга, а «виртуальная машина» (если угодно, операционная система), «распределенная (во времени и пространстве) между множеством разных отделов мозга». Она возникла только у людей, «инфицированных» огромным количеством мемов-вирусов, как результат их «приручения» и овладения теми возможностями, которые предоставляет язык. Главная из этих возможностей — объяснение нас самих себе и другим людям (с целью манипулирования, обмана, сотрудничества и проч.). Такое объяснение Деннет, вслед за многими другими исследователями, считает «новым видом активности, лежащим в основе архитектуры человеческого сознания». Поскольку в подобной архитектуре необходимо, чтобы явленный мир кому-то являлся, возникла так называемая «иллюзия пользователя» — выделенная подсистема, которой предоставлен определенный доступ к работе мозга. Этот доступ Деннет сравнивает с пользовательским интерфейсом какого-нибудь сложного устройства, отсюда его название. Конечному юзеру вовсе не нужно знать, как там в действительности все работает, это его лишь запутает, ему проще иметь дело с яркими лампочками и понятными надписями. Точно так же нашему «я» доступен только ограниченный, пристрастный, чрезвычайно упрощенный взгляд на реальные процессы в мозгу, создающий в том числе неправильные интерпретации вроде особых субъективных квалиа. Но даже такой доступ эволюционно выгоден, ведь у животных его нет вовсе! Любопытно, насколько позиция Деннета совпадает со старой буддийской доктриной анатмавады, бессубъектности. И там и там речь идет о том, что некие скрытые от обыденного сознания процессы формируют это сознание и его иллюзию самостоятельного субъекта, уверенного в знании своей природы путем обычной интроспекции. Расхождение (вполне понятное) состоит лишь в том, что буддисты выходят на «истинный уровень» с помощью изощренных медитативных практик (то есть чрезвычайно усложняя интроспекцию), а Деннет уповает на научное (объективное) исследование сознания, которое он называет гетерофеноменологией, противопоставляя автофеноменологии, основанной на личном опыте. Трудно сказать, насколько гетерофеноменология возможна как строгая дисциплина (в ней справедливо видят призрак разгромленного в свое время бихевиоризма), — как минимум сначала нужно исчерпывающе изучить человеческий мозг, от чего мы пока далеки. Подход Деннета привлекателен тем, что вносит ясность в происхождение сознания, нисколько не компрометируя его высшие творческие функции. В творчестве Деннет видит совершенно недарвиновский процесс — и этим ограничивается. Пожалуй, только характеристика сознания как полезной, но все равно иллюзии выдает некую сциентистскую спесь. Конечно, «нейроны сознания не имеют», но ведь с точки зрения атомов и жизнь как таковая — иллюзия! Что не мешает жизни успешно существовать, а биологии — столь же успешно ее познавать. Пусть дух (да позволит Деннет воспользоваться этим старинным термином) вдвойне «иллюзорен» — как живой и как сознающий, — это нисколько не ущемляет его и не делает ничтожным. Напротив, его хрупкость нужно ценить и беречь еще больше, чем если бы мы его считали «бессмертным даром богов».

сознание, по Daniel Dennett, это не самостоятельная сущность, заполненная субъективными ощущениями и привязанная к какой-то части головного мозга, а «виртуальная машина» (если угодно, операционная система), «распределенная (во времени и пространстве) между множеством разных отделов мозга». Она возникла только у людей, «инфицированных» огромным количеством мемов-вирусов, как результат их «приручения» и овладения теми возможностями, которые предоставляет язык. Главная из этих возможностей — объяснение нас самих себе и другим людям (с целью манипулирования, обмана, сотрудничества и т.д.).