Птицы не ОРИЕНТИРУЮТСЯ по звездам, как говорят орнитологи, а они прямее участвуют в астрономии, они сами и есть звезды; строй косяка тут мимесис созвездий.

социальность приобретает некоторую роль в поддержании здравого состояния души. Это можно видеть, например, у кошек: котёнок умеет выполнять все те движения, которые свойственны кошачьему племени, как-то умываться или шугаться, но лишь мама-кошка ему показывает, когда именно такие движения оказываются уместны. Вот это — социальность: один организм нуждается в другом организме в душевном плане. Этой нужды нельзя избежать, но нельзя и свести её к утилитарной надобности. Общение для нас необходимо по той причине, что индивидуальная душа по необходимости однобока. Если общаются здравые души, то это значит, что каждый из входящих в сообщение сохранил в себе здравые последствия того выбора, который он когда-то сделал (именно для того нужна и индивидуальность). Такой выбор делается, конечно, незаметно от себя самого — просто какие-то вещи становятся интересны или нет, приобретаются какие-то нравственные привычки… Так вот, общение — это способ заново воспринять какое-то утерянное душевное движение. Общение восполняет то, что было утрачено по необходимости.Это весьма актуально и для людей. Как часто бывает так, что другой человек вопиющим образом неправ — но именно благодаря своей неправоте он смог сохранить такой образ мысли, что в какой-то момент, которого я сам не ожидал, он оказывается способен напомнить о чём-то важном. Он всё равно неправ — но это по отношению к целому. И это всё равно видно, что он неправ. Но не видно чего-то другого, и именно это что-то есть тот самый продукт, приобретаемый в общении… У всех людей одна и та же (динамическая…) природа, но совершенно разная судьба.

Первое, что показывает себя нам, не первое по природе, и раннее в бытии открывается нам последним (Аристотель). Исходное событие мира, условно скажем его возникновение, у нас есть надежда узнать только в последнюю очередь, как последнюю разгадку.

Закон Царя Природы гласит: из двух беседующих каждый считает себя умнее. Леонид Жаров, Светлана Ермакова, 1991

— Из свободы два пути. Один в устроение слепого крота, другой в предстояние чуду, в поэтическое. Из поэтического два пути. Один в близорукое самооглушение, другой в чуткую открытость. Из открытости два пути. Один в растворение среди стихий, другой к распрямлению в подлинной самости. Из обретенной самости два пути. Один к самодовольной праведности, другой к восстановлению в природе. Из восстановления в природе два пути. Один к сну, другой к бодрствованию. Бодрствование в глубоком сне, сон во время бодрствования, в предстоянии чуду, в поэтическом, в чуткой открытости, в подлинной самости, в природной восстановленности ведет либо к смерти либо к жизни. Если вернутся раскаяние, слезы, любовь, то человек возможно будет жить.

1 В краю чудес, в краю живых растений, Несовершенной мудростью дыша, Зачем ты просишь новых впечатлений И новых бурь, пытливая душа? Не обольщайся призраком покоя: Бывает жизнь обманчива на вид. Настанет час, и утро роковое Твои мечты, сверкая, ослепит. 2 Лодейников, закрыв лицо руками, Лежал в саду. Уж вечер наступал. Внизу, постукивая тонкими звонками, Шел скот домой тихо лопотал Невнятные свои воспоминанья. Травы холодное дыханье Струилось вдоль дороги. Жук летел. Лодейников открыл лицо и поглядел В траву. Трава пред ним предстала Стеной сосудов. И любой сосуд Светился жилками и плотью. Трепетала Вся эта плоть и вверх росла, и гуд Шел по земле. Прищелкивая по суставам Пришлепывая, странно шевелясь, Огромный лес травы вытягивался вправо, Туда, где солнце падало, светясь, И то был бой травы, растений молчаливый бой. Одни, вытягиваясь жирною трубой И распустив листы, других собою мяли, И напряженные их сочлененья выделяли Густую слизь. Другие лезли в щель Между чужих листов. А третьи, как в постель, Ложились на соседа и тянули Его назад, чтоб выбился из сил. И в этот миг жук в дудку задудил, Лодейников очнулся. Над селеньем Всходил туманный рог луны, И постепенно превращалось в пенье Шуршанье трав и тишины. Природа пела. Лес, подняв лицо, Пел вместе с лугом. Речка чистым телом Звенела вся, как звонкое кольцо. В тумане белом Трясли кузнечики сухими лапками, Жуки стояли черными охапками, Их голоса казалися сучками. Блестя прозрачными очками, По лугу шел красавец Соколов, Играя на задумчивой гитаре. Цветы его касались сапогов И наклонялись. Маленькие твари С размаху шлепались ему на грудь И, бешено подпрыгивая, падали, Но Соколов ступал по падали И равномерно продолжал свой путь, Лодейников заплакал. Светляки Вокруг него зажгли свои лампадки, Но мысль его, увы, играла в прятки Сама с собой, рассудку вопреки. 3 В своей избушке, сидя за столом, Он размышлял, исполненный печали, Уже сгустились сумерки. Кругом Ночные птицы жалобно кричали. Из окон хаты шел дрожащий свет, И в полосе неверного сиянья Стояли яблони, как будто изваянья, Возникшие из мрака древних лет. Дрожащий свет из окон проливался И падал так, что каждый лепесток Среди туманных листьев выделялся Прозрачной чашечкой, открытой на восток. И всё чудесное и милое растенье Напоминало каждому из нас Природы совершенное творенье, Для совершенных вытканное глаз. Лодейников склонился над листами, И в этот миг привиделся ему Огромный червь, железными зубами Схвативший лист и прянувший во тьму. Так вот она, гармония природы, Так вот они, ночные голоса! Так вот о чем шумят во мраке воды, О чем, вздыхая, шепчутся леса! Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей. Жук ел траву, жука клевала птица, Хорек пил мозг из птичьей головы, И страхом перекошенные лица Ночных существ смотрели из травы. Приводы вековечная давильня Соединяла смерть и бытие В один клубок, но мысль была бессильна Соединить два таинства ее. А свет луны летел из-за карниза, И, нарумянив серое лицо, Наследница хозяйская Лариса В суконной шляпке вышла на крыльцо. Лодейников ей был неинтересен: Хотелось ей веселья, счастья, песен, я Он был угрюм и скучен. За рекой Плясал девиц многообразный рой. Там Соколов ходил с своей гитарой. К нему, к нему! Он песни распевал, Он издевался над любою парой И, словно бог, красоток целовал. 4 Суровой осени печален поздний вид. Уныло спят безмолвные растенья. Над крышами пустынного селенья Заря небес болезненно горит. Закрылись двери маленьких избушек, Сад опустел, безжизненны поля, Вокруг деревьев мерзлая земля Покрыта ворохом блестящих завитушек, И небо хмурится, и мчится ветер к нам, Рубаху дерева сгибая пополам. О, слушай, слушай хлопанье рубах! Ведь в каждом дереве сидит могучий Бах, И в каждом камне Ганнибал таится… И вот Лодейникову по ночам не спится: В оркестрах бурь он слышит пред собой Напев лесов, тоскующий и страстный… На станции однажды в день ненастный Простился, он с Ларисой молодой. Как изменилась бедная Лариса! Всё, чем прекрасна молодость была, Она по воле странного каприза Случайному знакомцу отдала. Еще в душе холодной Соколова Не высох след ее последних слез,— Осенний вихрь ворвался в мир былого, Разбил его, развеял и унес. Ах, Лара, Лара, глупенькая Лара, Кто мог тебе, краса моя, помочь? Сквозь жизнь твою прошла его гитара И этот голос, медленный, как ночь. Дубы в ту ночь так сладко шелестели, Цвела сирень, черемуха цвела, И так тебе певцы ночные пели, Как будто впрямь невестой ты была. Как будто впрямь серебряной фатою Был этот сад сверкающий покрыт… И только выпь кричала за рекою Вплоть до зари и плакала навзрыд. Из глубины безмолвного вагона, Весь сгорбившись, как немощный старик, В последний раз печально и влюбленно Лодейников взглянул на милый лик. И поезд тронулся. Но голоса растений Неслись вослед, качаясь и дрожа, И сквозь тяжелый мрак миротворенья Рвалась вперед бессмертная душа Растительного мира. Час за часом Бежало время. И среди полей Огромный город, возникая разом, Зажегся вдруг миллионами огней. Разрозненного мира элементы Теперь слились в один согласный хор, Как будто, пробуя лесные инструменты, Вступал в природу новый дирижер. Органам скал давал он вид забоев, Оркестрам рек — железный бег турбин И, хищника отвадив от разбоев, Торжествовал, как мудрый исполин. И в голоса нестройные природы Уже вплетался первый стройный звук, Как будто вдруг почувствовали воды, Что не смертелен тяжкий их недуг. Как будто вдруг почувствовали травы, Что есть на свете солнце вечных дней, Что не они во всей вселенной правы, Но только он — великий чародей. Суровой осени печален поздний вид, Но посреди ночного небосвода Она горит, твоя звезда, природа, И вместе с ней душа моя горит.

На обратном пути я думал о другом, что отвратительная компания, опьяневшая и отупевшая, злодействует, злодействует с Софией мира, бессловесной матерью, вырывая у нее наслаждение. Большинство отшатнулось бы, если бы увидело это действие лицом к лицу, но подхватывать издали крохи наслаждения не гнушаются. Если подумать о сжигаемой нефти, металлах, о сминаемых талантах, если прочувствовать всё это, телевизор показался бы отвратителен. И зачем он нужен? Какое-то заглядывание в скважину, буквально. Соловьев понимал, что есть бесконечно обижаемое женственное существо, за которое надо стоять…(«Отдельные записи», 1983 г.)

Они (прежние философы) предположили, не без оснований, что душа — то из первых тел (элементов), которое по природе подвижно, и некоторые сочли, что это огонь, ибо из всех элементов он тончайший и наименее телесный. К тому же он самый подвижный и, главное, приводит в движение другие

Как раз очередные пуски ракет — почему-то, когда летит баллистика, сирена воет особенно гнусно, или это психологический эффект, прямо не знаю. Ну в общем спать под это не всегда получается, вот и сейчас — но можно открыть клевер и почитать, что, так сказать, "думают люди". Это знание несовместимо со здравым смыслом, а порой и с жизнью, но опять же, кто обещал, что будет легко. Кроме того, остается открытым вопрос, нахрена мне это знать. Но тут прямая параллель — сто лет бы не знал, что такое х-55 и х-101, но вот оно летит в прямом эфире и можно иногда услышать странненький, тоже довольно гнусный гул. Так и мысли — они присутствуют в реальности и далеко не все дают себя развидеть.К этому явно нельзя относиться, как прежде, этот опыт совершенно новый — чужая мысль, черная, обтекаемая, враждебная как болид, и их так много, что они в каком то смысле толкутся, как мухи, в ментальном пространстве. Эзотерики восточного толка чаще разделяют, к слову говоря, ум и дух, представляя ум как один из его нижележащих аспектов, по природе своей имеющий дело всегда только с разделенностью. Ум не может схватить единство (и соответственно божественность, которая едина), для этого нужен особый сверхразум, сочетающий в себе отражающую и деятельную силы, активное творящее восприятие плюс знание о себе (как инструмента Бога, его индивидуальной проявленности, и вот кто смог это понять внутренней формой, тайну единства и индивидуализации, тот что то да постиг). И здесь я думаю, что для разрушения (преобразования) "черных мыслей" нужна их остановка вот этим деятельным, активным принципом не-ума. Дух, осознающий свою активность, решившийся делать истину из себя, потому что больше ее не из чего делать. Спасение человеку, иначе говоря, перестать думать херню. И кто то перестанет, хотя бы увидев ясно, как тяжелеет это черное нагромождение под грузом собственной бессмысленности.Извинити.

Теперь, если она такая чистая, то как приходят к нам все эти ментальные загрязнения? Какова их природа? По своей природе ментальные загрязнения являются формой невежества. Мы не видим нашей истинной природы. Если вы не видите вашей истинной природы, то причиной этого является невежество. Невежество подразумевает незнание. Незнание того, что вы имеете такую прекрасную природу внутри себя. Отсутствие такого знания известно, как невежество. Невежество ответственно за притяжение всей этой ментальной грязи. Когда она притянулась вы становитесь очень уязвимыми. Вы становитесь очень слабы. И если вы не хотите быть слабыми, то удалите ментальную грязь, тогда проявится чистота.

Если нет смены времён года, я лично не чувствую, что живу. Мы из Англии вернулись по этой причине. Летом не жарко, зимой не холодно, но в домах промозгло и сыро — тьфу. grisabellahttps://ivanov-petrov.livejournal.com/2445072.html?thread=212913936#t212913936Я выросла в Ростове-на-Дону, и не могу сказать, что там нет зимы, есть, иногда довольно холодная и изнурительная (хотя чаще слякотная), но вот этого чуда весны нет, просто было холодно — стало тепло, потом жара, потом опять слякоть. В 18 лет я приехала в среднюю полосу, и моя первая осень меня потрясла. И зима, и весна. И я решила что останусь тут навсегда. Просто надо каждый год переживать осень как античную трагедию, зиму эту бесконечную и безнадёжную как смерть, и в награду весну как чудо. Как можно привыкнуть к тому, что под коркой снега, где всё давно и прочно умерло, обязано было умереть, вырастают трава и цветы, я не знаю. Каждый год разный, но каждый год чудо.И Пасха про это же. Потому у всех Рождество главный праздник, а у нас Пасха. Все рождаются, все умирают, а воскресение — это невозможное что-то, победа жизни над смертью, разве может что-то сравниться с этой радостью.В этом году не было у меня его, ощущение, что на паузу поставили жизнь. grisabella

«Если бы люди могли настолько же, как они, видно,Чувствуют бремя, их дух давящее гнетом тяжелым,Также сознать и причины его, и откуда такая,Камнем гнетущая грудь, появилась страданий громада,Жизни бы так не вели, как обычно ведут ее нынче,Не сознавая, чего они сами хотят, постоянноК мест перемене стремясь, чтоб избавиться этим от гнета.Часто палаты свои покидает, кому опостылелСобственный дом, но туда возвращается снова внезапно,Не находя вне его никакого себе облегченья;Вот он своих рысаков сломя голову гонит в именье,Точно спешит на пожар для спасенья горящего дома,Но начинает зевать, и порога еще не коснувшись;Иль погружается в сон тяжелый, забыться желая,Или же в город спешит поскорее опять возвратиться.Так–то вот каждый бежит от себя и, понятно, не можетПрочь убежать; поневоле с собой остается в досаде,Ибо причины своей болезни недужный не знает.А понимай он ее, он бы, всё остальное оставив,Прежде всего природу вещей постарался постигнуть».Тит Лукреций «О природе вещей»

Ты убедишься сейчас, что понятие истины чувстваВ нас порождают; и чувств опровергнуть ничем невозможно,Ибо доверие в нас возбуждать наибольшее должноТо, что само по себе своей истиной ложь побеждает.Что же доверие в нас возбуждать может больше, чем чувство?Будет ли разум, идя от ложного чувства, способенПротиву чувств возражать, коль из них целиком он исходит?Если ж не верны они, то и разум весь должен быть ложен.Или же ухо глаза опровергнуть окажется в силах,А осязание — слух? Или вкус уличит осязанье,Или же ноздри его укорят, иль глаза образумят?Я полагаю, что нет: ведь особые каждому чувствуОбласть и сила даны, и поэтому необходимоЧувству особому в нас ощущать то, что мягко, что твердо,Холодно иль горячо, иль окрашено так иль иначе,И различать у вещей присущую каждой окраску.Силой особою вкус обладает, особо родитсяЗапах, особо и звук. И поэтому необходимоСледует, что обличать не способны чувства друг друга,Да и не могут никак они сами себя опровергнуть,Так как им всем доверять всегда одинаково должно.А потому то, что им показалось когда–либо, — верно.Если же разум у нас разобраться не будет способенВ том, почему тот предмет, что квадратен вблизи, издалёкаКажется круглым, то всё ж, когда нет оснований разумных,Лучше ошибочно дать объясненья обеим фигурам,Чем упускать из–под рук неизвестно куда очевидностьИ, подорвав основное доверие к чувствам, низвергнутьТо, на чем зиждется вся наша жизнь и ее безмятежность.Ибо не только падет всякий разум тогда, но погибнетСамая жизнь вместе с ним, коль ты ввериться чувству не смеешь.Тит Лукреций «О природе вещей»

Потому что вся планета живёт в цикле активности-пассивности. День-ночь — крупные очевидные циклы. У нас вся физиология завязана на эти циклы. Начинается со вдох-выдох и заканчивается жизнь-смерть. Вся пищеварительная и гормональные система — это чередование циклов. Даже когда луна приближается во время полнолуния — это тоже цикл, и многие его чувствуют. Когда удаётся оставаться относительно внутри этих циклов и поддерживать баланс, тогда вся система стабильна и не слишком быстро изнашивается. Сон — важнейшая часть одного из наших циклов. Не будет его или если он плохой — всё начнёт рушиться довольно быстро. Именно поэтому я уверена, что человечество не выживет на других планетах. У нас вся физиология "вибрирует", если можно так выразиться, в ритме разных циклов Земли, поддерживаемых как минимум Солнцем, Луной, и может, другими факторами...

«Личность — это не природа человека. Потому что понятие “личность” изначально возникло как антитеза, не оппозиция, но как некий антикоррелят к понятию “природа”. Природа, как мы знаем, всегда подчинена определенной закономерности, т.е., если я человек, то я подчиняюсь законам человеческого существования: например, я не могу полететь. Или, например, я не умею идеально плавать, потому что я человек, а не рыба. Но как человек я подчиняюсь целому ряду законов человеческой природы. Эта природа меня контролирует, я от нее абсолютно завишу, и я выступаю как некий индивид человеческой природы.Но возникает вопрос: “Чем я отличаюсь от животного?” Я отличаюсь от животного тем, что у меня есть душа. Но дело в том, что у животного тоже есть/может быть душа — они тоже одухотворены: это не мертвая материя. Чем тогда отличается моя душа от души животного? Как раз тем, что я — это образ Божий, в отличие от животного. И как раз то, что меня делает образом Божьим — это и делает меня личностью. Т.е. во мне возникает начало, которое не сводится, не редуцируется к моей природе. Я не являюсь результатом лишь развития собственной природы. Я могу свою природу контролировать, я могу свою природу превосходить. Это самое главное, что мы знаем о личности»

Из малого желудя продвигается зеленый росток. Зеленый побег   превращается в деревцо. Деревцо вырастает в огромный дуб. Дуб разрастается в   рощу - широкошумная дубрава, зеленый гай. Первичный ум человека глядит и   видит, полное высокой поэзии, соответствие в двойственности лика древесных   существ. Есть напевная чара в том, что из плоской земли вырвался возносящий   ствол. Горизонтальная и вертикальная линия, своим пересечением и своим   соединением, ведут мысль по двум путям расхождения, и в то же время   задерживают ее в чаре созерцания единого чуда, которое называется говорящим   дубом, где ветка соответствует ветке, и каждый узорный лист соответствует   тысяче вырезных листьев, и все это зеленое множество шуршит, шелестит,   колдует, внушает песню. Два начала соединились в одно, из одного родилась   множественность, множества образовали единое целое, дуб разросся в священную   рощу, и друиды соберутся в ней, чтобы петь свои молитвы и напевным голосом   произносить заклинание.

‘По мере того, как мы расширяем наше понимание реальности, мы должны также расширять и наше чувство прекрасного. Ведь красота глубочайших замыслов Природы, которую мы должны найти, так же необычна, как ее необычность прекрасна.’

«Даже не касаясь потребностей общения людей друг с другом, можно утверждать, что язык есть обязательная предпосылка мышления и в условиях полной изоляции человека. Но обычно язык развивается только в обществе, и человек понимает себя только тогда, когда на опыте убедится, что его слова понятны также и другим людям… Речевая деятельность даже в самых своих простейших проявлениях есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека. Так же обстоит дело и с пониманием».

Скажи главное: язык не тот только, что мы плетем; вся природа, все вещи — знаки, весь мир уже говорит до всякого языка.(«Отдельные записи», 1987 г.)

Пейзаж должен быть переосмыслен и поставленв рамки соотнесенности его с бытием человека.Он предстает идеальной позицией для индиви-дуального видения мира. Природа никогда неможет явить себя человеку в своей самости: ужепод его взглядом она всегда очеловечивается,антропизируется. Он ее созерцает, воспринимает,оценивает, превращает в артефакт, ставит в кон-текст собственного опыта и традиции. Понима-ние как ландшафта, так и пейзажа предполагаетпрежде всего онтологическое самоопределениесубъекта, его сращенность с бытием: пробужда-ется осознание того, что судьбы человечества иприроды едины.Природный ландшафт, отображенный впейзаже, служит частью не только внешнего, нои внутреннего пространства человека: он причас-тен к сферам разума, духа. В ландшафте дви-жется не только человек, но и его взгляд, мысльи переживания. Пейзаж являет собой духовное,умозрительное освоение окружающего мира,где в сознании находит место гармония есте-ственного и культурного. Философский аспектвосприятия ландшафта как пейзажа используетсяв контексте конструирования философской пара-дигмы многогранности бытия и человеческогомышления.Пейзаж как идеальный образ ландшафта су-ществует в различных видах и жанрах искусства:в живописи, литературе, графике, архитектуре.Их смысловая ценность подчинена раскрытиюидеи существования природы и человека много-образных формах взаимовлияния. Философскоеосмысление природы соединяется с идеей еепреображения. Каждой эпохе свойственно своеобразное видение природы. Начиная с неолитав пейзажах воплощаются представления о при-роде как сфере действия человека и преобладаюттенденции, присущие именно этой эпохе

Междисциплинарность как методологиче-ский инструментарий исследования ландшафтапри эпистемологическом рассмотрении предпо-лагает ситуацию выхода за пределы отдельныйдисциплины и взаимодействия различных, об-ладающих своими методами познания. Так, приисследовании географического ландшафта каксочетания различных природных компонентов(рельефа, климата, почв, растительного покрова)можно опираться на такие научные дисциплины,как география, геология, биология, экология, атакже гуманитарные и общественные – филосо-фию, историю, искусство, психологию и т. д. Всеэто осуществляется в рамках фундаментальнойконцепции «природа – общество – человек».Социально-философский аспект исследованияландшафта несет большой мировоззренческийсмысл: природный ландшафт как выражениематерии един и в то же время многообразен поформам своего бытия, составляющим его при-родным компонентам, по его включенности вэкзистенциальные взаимоотношения с человекоми обществом. Это также свидетельствует о егомногомерности. Таким образом, междисципли-нарность как коммуникация дисциплин даетвсестороннюю полноту знаний об исследуемомобъекте; одновременно с этим формируется иособый способ мышления человека

Чувственные знания не могут, по учению Гераклита, привести нас к истине; ее находит только тот, кто старается вникнуть в божественный закон разума, правящего вселенной; кто покоряется этому закону, тот получает душевное спокойствие, высшее благо жизни. Как владычествует закон во вселенной и должен владычествовать над душою человека, так должен господствовать он и над государственной жизнью. Потому Гераклит ненавидел тиранию, ненавидел и демократию, как владычество неразумной толпы, которая повинуется не разуму, а чувственным впечатлениям и потому достойна презренья. Он смело восставал против греческого богослужения и отвергал богов народной религии. Учёный Целлер говорит о нем: «Гераклит был первый философ, решительно высказавший мысль, что природа проникнута самобытным принципом жизни, что всё материальное находится в непрерывном процессе изменения, что все индивидуальное возникает и погибает; этому процессу вечного изменения предметов он противопоставлял, неизменную одинаковость закона изменений, владычество разумной силы над ходом жизни природы». Идея Гераклита о владычестве неизменного, разумного закона-Логоса над процессом изменений не была, по‑видимому, принята теми из его последователей, над которыми смеется Платон за то, что они не признавали ничего постоянного, говорили только о непрерывной изменчивости всего по внутреннему закону вселенной.

Человеческая душа, по мнению Гераклита, состоит из теплого сухого пара; она – чистейшее проявление божественного огня; она питается теплотою, получаемою от огня, окружающего вселенную; эту теплоту она воспринимает дыханием и органами чувств. Та душа одарена мудростью и другими хорошими качествами, которая состоит из очень сухого пара. Если пар, составляющей душу, становится сырым, то душа теряет свои хорошие качества и разум её слабеет. Когда человек умирает, то божественная часть его отделяется от тела. Чистые души становятся в загробной жизни существами более высокими, чем человек («демонами»). О судьбе душ дурных людей Гераклит, кажется, думал одинаково с народным верованьем о загробном царстве бога Аида. Некоторые ученые полагают, что Гераклит был знаком, с персидским учением Зороастра. Его влияние они видят в том, что Гераклит считает все мертвое нечистым, дает чрезвычайно высокое значение огню и считает процесс жизни вселенской борьбой.

Согласно Гераклиту, огонь – природная сила, которая своей теплотою создаёт все; он проникает все части вселенной, принимаем, в каждой части её особое свойство. Эти видоизменения огня производят предметы, а дальнейшими видоизменениями его уничтожаются произведенные им предметы, и таким образом вселенная находится в вечном круговороте изменений: все в ней возникает и изменяется; прочного, неизменного нет ничего. Все, что кажется человеку постоянным, неподвижным, кажется таким лишь по обману чувств; повсюду во вселенной все ежеминутно принимает разные качества: все в ней то слагается, то разлагается. Закон, по которому происходят изменения – закон тяжести. Но вечным процессом изменения вещества правит особый вселенский закон – неизменная судьба, которую Гераклит называет Логосом или Геймармене. Это – вечная мудрость, вносящая порядок в вечный ток перемен, в процесс вечной борьбы возникновения с разрушением. // <![CDATA[ (adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); // ]]> Гераклит – первый известный нам древнегреческий философ, который считал, что главная задача философа сводится не к тому, чтобы созерцать косные, неподвижные формы окружающего бытия, а к тому, чтобы путём глубокой внутренней интуиции проникать в суть живого мирового процесса. Он полагал, что в мироздании первично это вечное непрекращающееся движение, а все участвующие в нём материальные объекты – лишь вторичные его орудия. Учение Гераклита стоит у истоков идейного течения, давшего в том числе и современную западную «философию жизни».

у природы нет законов — есть только глубоко укоренившиеся привычки. Некоторые из них сформированы ещё миллиарды лет назад. Некоторые — в более позднее время. Некоторые, возможно, формируются прямо сейчас, у нас на глазах и с нашим участием.Чудо — это когда мир просыпается и поступает не привычным образом, а как-то по-другому.